Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

Когда они проходили мимо одной из дверей, Варенька остановилась. Лицо ее из восторженного сделалось тревожным. Она подманила пальчиком Митю и прошептала:

– Слышите? Кто-то плачет.

Митя прислушался и действительно различил всхлипы.

– Вы располагайтесь, а я сейчас. – С этими словами Варя исчезла за дверью, оставив его одного.

Коридор освещало несколько ламп. Их золотистый свет подбадривал и манил за собой.

Оставив пальто и шляпу на вешалке в комнатушке у входа, Митя осторожно двинулся вперед.

Пройдя под сводчатой аркой, ведущей в комнату с агрегатом, он остановился и зачарованно замер, разглядывая аппарат.

Чем-то он напоминал орган, только вместо духовых труб стенка аппарата была испещрена круглыми отверстиями. Две барышни, сидевшие подле инструмента в забавных ободках, прикрывающих уши, сосредоточенно втыкали длинные, словно лапша, провода из одного окошка в другое.

Митя так бы и стоял, дивясь техническому прогрессу, однако в этот момент рядом появилась Варенька. Лицо ее было задумчиво, меж бровей пролегла складка.

– Уж простите, но так сложилось, что нынче показа не выйдет. – Девушка вздохнула и одарила Зеркальщика печальным взглядом.

– Да что уж там, бывает, – засуетился Митя, чувствуя себя лишним.

– Полно, Варенька, пригласи гостя к чаю, не гони из-за меня, – донеслось из-за открытой двери в коридоре, и Варя, чуть поколебавшись, потянула Митю за рукав в сторону комнатки.

Разглядывая комнату, на одной из стен он заметил крупное овальное зеркало, даже без занавески, хотя обычно их в жилых домах закрывали. Юноша улыбнулся: вот что значит дамский коллектив.

– Странное дело, – рассказывала ему Варенька, когда они втроем с Анной, второй барышней, сидели за столом. – Анечке кто-то подкинул куколку.

– Да разве это куколка? – судорожно вздохнула Анна, промокая уголком батистового платка красные от слез глаза. – Это пугало!

Митя мрачно глядел на так называемую куколку, лежащую перед ним. Игрушка, похожая на детскую безделицу, имела явное сходство с Анной. Те же светлые косы, стекляшки-глаза и даже родинка на правой щеке. Тряпичное тельце перевито алой нитью, а на шее наподобие удавки намотан проводок.

Митя заглянул в кукольные очи и прямо ощутил, что игрушка сочится злобой.

– Аня, это наверняка пошутил кто-то. Может, даже Арсений, ну тот, что тебя вечно семечками угощает.

– Нет, Варенька, – Анна покачала головой, – я нутром чую, что это не шутка, это знак. Говорила мне маменька в «барышни» не ходить, даже к Агриппине обращалась за советом. Так, поди, слушать надо было. Уйду я с работы.

– Аня, ну что ты такое говоришь, ты же на хорошем счету, лучшая работница. Уйдешь из-за чего, из-за глупой игрушки?

– Так-то оно так, только это не просто кукла, это колдовская кукла, мне няня в детстве рассказывала. Если ведьма кого уморить хочет, так шлет ему знаки, а после оборвет нить наговоренную – и нет человека.

– У нас на весь город только Агриппина ведьма, а уж ее никто в злобе упрекнуть не смеет! А забрел бы кто из изгоев, так Зеркальщики его вмиг бы схватили. – Варя обернулась к гостю. – Митя, ну хоть вы ей скажите, что это все старушкины бредни!

Маг глубоко вздохнул. Правильного ответа он не знал.

– Послушайте, Анна, давайте я с этой куколкой разберусь, сам ее Зеркальщикам отнесу, и уж пусть они голову ломают. И если окажется, что это шутка, вы останетесь здесь работать.

– Вы разве не боитесь к ним идти? – охнула Варенька, изумленно хлопая ресницами. Митя почувствовал было себя героем, однако Анна перебила подругу:

– А если нет? Если это взаправдашнее зло? Муторно на душе.

– Тогда я первый скажу вам: «Бегите отсюда, Анна!» Согласны?

На том и порешили.

В департамент Митя вернулся через час и тут же отправился в комнату, занимаемую ведьмой.

Дверь Агриппина не закрывала, но с первого же дня Митя усвоил, что входить без стука к старухе не следует. Легкое прикосновение костяшками к дубовым доскам отозвалось небывалым гулом, заполнившим помещение. Мите почудился и аромат дурман-травы, рычание зверей и противное прикосновение ползучих гадов, но как только ведьма распахнула дверь, все исчезло.

– Чего тебе, умник? – Седые волосы, скрученные в тугую фигушку на затылке, делали бабку похожей на первую Митину учительницу, отчего он немного робел.

– Это ваше? – Митя решил сразу перейти к атаке и протянул Агриппине найденную куколку.

Бабка прищурилась, склонила голову набок, рассматривая вещицу. Затем перевела взгляд на Митю:

– Может, моя, а может, и нет.

– В смысле? – опешил Зеркальщик. – Вы же у нас единственная ведьма, значит, это ваше!

– А может, кто дурака валяет? – не сдавалась бабка.

– Да от этой гадости злом за версту разит.

– Га-а-адости! – обиженно протянула Агриппина. – Я, может, каждую с любовью творю, а ты вон о ней как.

– Значит, ваша? – обрадовался стажер.

– Допустим, да только мои, милок, все в чуланчике лежат.

– Можете показать?

– Могу, – кивнула бабка и поманила его за собой.

Митя осторожно перешагнул порог комнаты. Каждый раз, заходя в логово ведьмы, он искал глазами проявления зла. Заспиртованных младенцев в банках. Чучел трехглавых щенков, связки поганок под потолком и бутыли с мутными настойками. Увы, ничего этого здесь не было, но Митя утешал себя мыслью, что ведьма все это просто прячет, отводит ему глаза.

Тем временем старушка прошла в угол комнаты и отворила неприметную дверь. Митя поспешил встать рядом.

Ведьма плеснула в темную чашку воды, что-то шепнула, и та тут же засветилась зеленым, как гнилушка на болоте, озаряя кладовую.

– Вот, гляди, мои куколки все на месте. – Она ткнула пальцем в одну из стен, презрительно разглядывая стажера.

Митя внимательно уставился на полку. Там в рядок сидели тряпичные игрушки без глаз и волос. Сшитые из льна и набитые не то опилками, не то травами.

– Ну что, понял, что я за свои слова отвечаю? – с ехидством поинтересовалась ведьма.

– А сколько у вас куколок? – задумчиво произнес Митя, разглядывая парочку игрушек, навалившихся друг на друга, словно им не хватало соседки.

– Тринадцать, – раздраженно бросила ведьма.

– А тут двенадцать, – обрадовался Митя.

– Не может быть! – Старуха оттолкнула юношу и стала одну за другой стаскивать безликих куколок с полки. – Двенадцать, – недоуменно произнесла она. – Как же так?

– Вы, конечно, прекрасная актриса, Агриппина, но, как представитель Зеркальной магии, я вынужден выдвинуть вам обвинение в запугивании людей!

– А не юн ли ты обвинениями кидаться?! – оскалилась ведьма, и Митя отшатнулся. На миг облик пожилой учительницы исчез, и на него взглянула гарпия, сморщенная, с растрескавшейся кожей и бельмами вместо глаз.

– Вы, Агриппина, это прекратите! – потребовал Митя и вдруг понял, что, если бабка нападет, он не сможет ей противостоять,