Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

– Поглядите-ка, сколько к вам нынче народу, – как бы удивился начальник, но Митя чуял усмешку в его словах.

– А отчего это они все ко мне? – заворчал он, пытаясь скрыть за недовольством страх от до конца не изученной работы.

– А то к кому же? – удивился Игнат Исаакович. – Агриппины-то теперь нет, а пока нам не прислали новую ведьму, разбираться со всеми жалобщиками придется вам. – Заметив, как вытянулось Митино лицо, шеф сжалился: – Покамест пусть подождут, а то стухнут наши с вами улики, – усмехнулся маг и, быстро кивнув сразу всем посетителям, прошел в свой кабинет. Митя торопливо отправился следом.

Тут, в святая святых Игнатия Исааковича, чудного было хоть отбавляй. Гигантское зеркало в полный рост в раме, украшенной резьбой и каменьями. Хрустальные флаконы, в которых таились сглазы и непогода. Книги, замершие на дубовых полках и хранившие в себе мудрость колдовской науки. И отдельно, на круглом столике, устроилась чудная конструкция на узкой ножке, где покоилась чашечка, примерно как для яйца, а позади нее расположилось круглое, чуть выпуклое зеркало.

Вот в эту чашечку Митя и поспешил положить трофей, а затем метнулся к тазику омыть руки.

Он ожидал, что наставник отпустит колкость о его брезгливости, но Игнат Исаакович смолчал.

Утирая ладони рушником, Митя искоса поглядывал на мага, пока тот осторожно устраивал око в чашечке, направляя его зрачок в сторону зеркала. Казалось, что глаз лежит идеально, но маг все что-то поправлял, то наклон отражающей поверхности, то высоту чашечки, и Митя невольно залюбовался этой кропотливой работой. Наконец-то настройка закончилась, и маг, положив ладонь на отполированную столешницу, поманил Митю:

– Подите сюда, сейчас трансляция выйдет.

Сколько бы ни видел Митя, как происходит трансляция, а все же замирал каждый раз, как в детстве, когда ходил с родителями на окоматограф. Так же темнело в зале, и на огромном серебристом экране заезжий маг начинал показывать историю. Обязательно некий важный момент, в котором принимал участие тот, чьим глазом пользовались.

Митя знал, что лучшие фильмы выходят у тех, кто пережил, скажем, сражение, потому что тогда можно было увидеть все от начала до победного конца. Само собой, такие очи ценились, и служивые частенько расставались с одним глазом, обеспечивая себе безбедную старость.

Но случалось, использовали и глаза погибших, тогда трансляция обрывалась на драматическом моменте смерти. К сожалению, окоматограф записывал не более часа жизни своего владельца.

Митя почуял, как Игнат ткнул его в бок, и, прогнав воспоминания, не моргая уставился в зеркало.

Семен то ли встал затемно, то ли вовсе не ложился. Вот он снует в сарайке, переделанной под мастерскую. Меряет шагами устланный соломой пол. Поглядывает то в чертежи, на которых изображен ходок, то на стену, где примостилась неуклюжая черная коробушка с раструбом. Несколько раз подходит к ней, поднимает руку, касаясь рычага, но вновь отходит и все шагает и шагает кругами. Затем идет к печурке. В ней трепещется, играет огонь. Механик щипцами открывает задвижку, шевелит угли, будто ищет среди них что, проверяет. Семен смотрит, как огонь горит, долго смотрит, не моргнет. А после выводит ходока на улицу, садится и едет по делам. Да только рядом с бакалейной лавкой машина вдруг глохнет, дергается. Руки Семена тянут за рычаги, открывают клапаны – тщетно. Ходок вдруг сотрясается, а затем валится на бок. Валится медленно, и Семену бы выпрыгнуть, но механическое стремя, будто капкан, вдруг защемляет ногу. Он дергает ее, а все зря. Картинка резко западает. На зеркальце появляется предутреннее небо со слабой розовой поволокой, а затем все гаснет.

Митя шумно втянул воздух и только сейчас понял, что все это время не дышал.

– Да уж, да уж, согласен, – поддакнул Зеркальный маг, – чудное дело вырисовывается. – Он обернулся к Мите. – А что у нас с показаниями?

Митя молча протянул начальнику зеркальце. Осторожно приняв блестящий кругляш из рук помощника, маг положил его перед собой и, указав на зеркальце пальцем, использовал силу. Блестящий кружок начал медленно вращаться, как пластинка на граммофоне, и комнату заполнил голос покойного:

– Ходу, Захарко, ходу. Что ж ты, окаянный, так скрипишь? Я ж тебя смазал? А ладно, вечером еще гляну. Ну, нам бы к Любушке добраться, а то неспокойно на душе. Знал бы ты, брат, что за погань я давеча сжег. Кому скажи – в каземат запрут на очищение. Ну давай, ходу, ходу. Эй! Стой, да что ж такое. Стой, – в и без того взволнованном голосе появились нотки паники, – Захарко, окаянный, не кренись. Ну! Матушка-защитница! Да как так-то! Ногу, ногу отдай! Нет! А-а! – Крик оборвался, расползаясь по укромным уголкам комнаты. Ударяясь о хрустальные флаконы, шелестя книжными листами.

Зеркальце еще продолжало вращаться, но запись кончилась. Игнат Исаакович задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла, углубившись в раздумья.

Митя почувствовал укол зависти. На него события этого утра и результаты допроса произвели гнетущее впечатление. Хотелось пойти и умыться, а может, и заглянуть в кабак, опрокинуть кружку пенного.

Наставник же, наоборот, стал похож на гончую, которая вот-вот выйдет на след.

Потихоньку встав со стула, Митя направился было к двери.

– А отчего, друг мой, вы не спросите, что я в отражениях углядел? – догнал его голос мага.

Митя вздрогнул и дернул плечом, как бы признаваясь в своей оплошности.

– На первый взгляд ничего особенного, – продолжил маг, не дожидаясь вопроса. – Шел себе ходок да поломался. А поломавшись, придавил седока. Да только если знать, куда смотреть, то можно увидеть, что Семен меченый, смерть у него в ногах сидела. Скажете, срок пришел? Возможно, но я, Митенька, чую, что дело нечисто. Как думаете, что за дрянь сжег наш механик?

– Кто его знает, – буркнул Митя. – Может, подклад какой или еще что. Мне интересней, кому он хотел позвонить и отчего не решился?

– Вы про телефонный аппарат? – уточнил Игнат, Митя кивнул, и маг продолжил: – А что он вам даст?

– Узнаю, может, он еще кому успел позвонить, прежде чем отсчет пошел, – предположил Митя и слегка поежился, вспоминая, как дул в рог, желая выбраться из зазеркалья.

Игнат Исаакович понял его по-своему:

– Раз так, то вот давайте, Митенька, и займетесь этим.

Маг криво усмехнулся, и Митя почувствовал, что наставник недоволен.

– Узнаю, – бросил он, – будьте покойны. – И быстрым шагом покинул кабинет.

Положа руку на сердце, Митя желал своим посещением башни убить двух зайцев. Узнать, не звонил ли еще кому усопший механик, и повидать Вареньку. Однако по обоим пунктам его ждала неудача.