Один ленивый мальчик - Александр Бельский

А Хори в это время впервые выполнял роль войскового командира. Десятника новобранцев-анху, но, тем не менее, в ранге писца войска… Кто понимает — десятником может быть и старый служака, заканчивающий карьеру, и знающий об армии всё и вся, и начинающий чиновник, но вот при этом стать сразу писцом войска — это надо заслужить. Не помогали тут ни связи, ни богатство (хотя, в столицах — кто знает?). Тем более, не смотря на все слухи, ходившие по Абу о том, что Мерит-Хатор чуть ли не ириу хе-нисут — то есть входит в царский род, и Деди, и Хори считались неджесами*. Тем не менее, наставник анху, в чьём ведении был Хори, и которого полагалось называть при именовании «почтенный человек, старший джаму, атакующий врага благодаря силе, любящий жизнь и ненавидящий смерть» (это всё реальный титул), и никак иначе, свирепый от своих шрамов на лице и по складу характера нехсиу Ментумес, описывая его при отборе отряда в Кубан своему командиру, Инебни, сыну Чехемау, дал ему характеристику: «неджес доблестный, приятный, из города Абу, будет писец войска добрый, ловкий пальцами своими, смиренный, возвышенный любовью его величества, одетый среди джаму его; говорящий хорошо среди людей, пользующийся уважением меж друзей».

Глоссарий в порядке появления слов в тексте:

Дом Счёта людей — учреждение, заведовавшее переписями, призывами на работы и службу. Гибрид райкома, ЗАГСа и военкомата.

Хранитель тайн — официальный титул, между прочим. Мог быть у царя, храма, ведомства и частного лица.

Послушные призыву — люди совершенно разных социальных слоёв, но находящиеся в подчинении царского сына Куша или иного вельможи, нечто вроде вассалитета.

Хнум — бог-творец, лепящий человека из глины на гончарном диске, хранитель Нила; человек с головой барана со спирально закрученными рогами.

Шем — равен 62,82 км.

Неджес — нечто вроде шляхтича-однодворца, служивый человек, живущий только службой, первая ступенька в мир благородных.

Глава 7

Глава 7.

И вот они плывут на юг. Хори никогда не заезжал так далеко от дома. Это была ещё одна странность их семьи — они не ездили, как почти все, ни на праздники Бастет* в Бубастис, ни на великие мистерии Осириса, или на свадьбу Ра. Хотя в столицу приезжало, казалось, полстраны, опять-таки — и посещение родственников дело святое. Они ж словно были отрезаны и заброшены в Абу, ни о какой родне и встречах с ней не было и речи (кроме того случая с дядей). Хотя родня наверняка была — появлялись письма, родители обсуждали что-то и кого-то, чьи-то семейные дела. Хори подозревал, что их собственные. Тайна щекотала, но, в свете осложнившихся отношений с родителями, не сильно.

Нет, конечно, он посетил все возможные святыни неподалёку от Абу — на Филе, даже на Сехеле, поклонялся там с родителями по праздникам в храмах и приносил дары богам… Они бывали в гостях, и в городе, и в загородных домах и имениях. На охоте и рыбалке они объездили и чёрные, и красные земли вокруг, и горы, и реку. Но так далеко он всё же ещё не забирался. Самое дальнее место, докуда он с семьей добирался, был Небт*. Старый храм, великий храм Хора, был построен ещё богом Имхотепом, но при Великом фараоне он был перестроен, ибо обветшал и пришёл в запустение, особенно за те годы, что правили чужеземцы. Храм вырос и был посвящен отныне Хору Великому, Хатхор и Себеку. Именно из-за последнего Деди-Себек и ездил сюда преклонить колени и принести потребные жертвы. Хори тоже уже возложил на алтарь подношения Хору. Ещё ему просто нравился сам храм. Нравились величественные его ворота, возведённые по приказу царя-женщины и Великого царя. Ещё ему нравилась стена Сета, на которой был изображен Великий, а в руках у него были долото и мерная трость. Царь внимательно следил за стройкой, и тут, и южнее порогов, уже в Куше. Он считал, что храм и вера привязывают к Чёрной земле больше, чем солдаты и крепости. Ну, и торговля, конечно…

И хотя вражда жителей Небта к жителям Абу, а особенно Бехдета*, была велика (говорят, раньше доходило до настоящих сражений и даже человеческих жертвоприношений и поедания пленных), и Деди, истинно верующий и почитающий Себека, и Хори, как его сын, без боязни и преград посещали храм.

Филе оставался за порогом — юный десятник столько раз бывал там, что и не огорчился. Хотя многие из его десятка сожалели о том, что они начинают свой путь за длинной стеной, не вознеся тут молитву. А некоторые — что вообще начинают этот путь.

Хори испросил разрешения капитана, и большую часть светлого времени в пути простоял на носовой площадке. Вдоль реки всегда мощно бурлила жизнь. Сначала — имения, загородные дома (включая и их собственный), деревни, городки…

Они были густо нанизаны на реку, как бусины в ожерелье, украшены зеленью, не взирая на подкрадывающийся сезон засухи, шему, ибо «рядом с Хапи всегда много воды». К Хори подошёл старший их команды, посмотрел, хмыкнул, отправил на циновки — есть со всеми. Наскоро пожевав и запив, Хори вернулся на свой пост. Корабль шёл под парусом, но команда вовсе не бездельничала, и Хори разрывался между желанием посмотреть на работу матросов (он всегда любил корабли, и ему было интересно на борту во время плавания всё), и любопытством к окружающему.

Он едва не устроил охоту на бегемота, но у него не было гарпуна, по счастью. По счастью, ибо потом ему шепнули, что капитан почитает Таурт, и поднять оружие на бегемота значило бы навлечь на себя его гнев. Помимо всего прочего, нужно было ещё и следить за своим десятком — солдат без дела портится, как молоко на жаре. А занять их чем-то, да ещё и не мешая команде…

Подумав, Хори вновь направился к капитану в находящуюся в задней части корабля легкую надстройку из циновок. Посовещавшись, они устроили учения команды и джаму, в результате чего немало понервничали встречные лодки — откуда же им было знать, что они лишь учебная цель? Корабль лихо поворачивал, изображал таран или догонял лодки, а джаму учились держать строй на палубе во время манёвров, прикрывая щитами себя и команду, и по возможности не мешая последней.

Пришлось поучиться и вытаскивать людей из воды — во