Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков

на массивной кубической голове, светились не ярким светом, а глухим, подспудным сиянием, как угли под пеплом. Он висел в воздухе, невесомый и невероятно тяжелый одновременно. От него исходила аура первозданной, неукротимой мощи, мощи чужой, древней, бесконечно далекой от славянских лесов и интриг Империи. Воздух гудел низкой нотой, стекла в витринах тонко зазвенели. Даже пламя в камине приникло к поленьям, словно в страхе.

Я обхватил пальцами рукоять. Кожа сразу же ощутила ледяной холод металла и… пульсацию. Как будто внутри молота спало нечто чудовищное, живое. Сила, заключенная в нем, рвалась наружу, но сдерживалась волей, прошедшей через Пустоту, и странным резонансом с Метками на душе.

— Молот Тора, — произнес я, и голос мой звучал громче из-за гула, исходящего от артефакта. — Застрял в руинах его чертога. Никто не мог сдвинуть его с места веками. Ни тени мертвых, ни чудовища Асгарда. Но… он откликнулся. На мой зов. Поверил мне? Не знаю. Но теперь он здесь.

Григорий Васильевич Раздоров встал. Медленно. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Но в его стальных глазах бушевал ураган. Удивление. Жажда. Страх. Не перед сыном. Перед силой, которую сын принес в их дом. Перед Молотом, чья слава пережила богов. Перед осознанием, что игра под названием «власть» только что перешла на уровень, где старые правила не работали.

Он подошел ближе, не сводя глаз с Мьёльнира. Его рука невольно потянулась, но остановилась в сантиметре от холодной поверхности.

— Молот Громовержца… — он выдохнул, и в его голосе звучало почти благоговение, смешанное с леденящим расчетом. — Ты принес не просто артефакт, Видар. Ты принес… знамя. Знамя новой эры. Эры, где слово Раздоровых будет звучать не только в Империи.

Он наконец оторвал взгляд от молота и посмотрел на меня. В его глазах горел новый огонь — амбиций, перешагнувших все мыслимые границы.

— Империя — это песочница. Совет Светлых или Темных — состарившиеся дети, играющие в кости. Оборотневы? Муравьи. — он указал на молот. — Вот наш путь. Путь силы, о которой они не смеют и мечтать. Договор с богами? Хорошо. Мы используем его. Мы используем всё. — его голос стал тише, жестче. — Но помни, сын — тот, кто играет с молниями богов, должен быть готов сам стать несокрушимым. Или сгореть дотла. Никаких полумер. Никакой слабости.

Его взгляд скользнул в сторону, туда, где в восточном крыле находилась Света.

— Как с ней. Правильно сделал. Лишенная магии, она теперь не более чем никому не интересное тело.

Я сжал рукоять Мьёльнира. Ледяной холод пронзил руку, смешавшись с жаром Меток в груди. Гул артефакта слился с тихим воем Пустоты внутри меня. Отец видел только силу, только инструмент, только новую ступень власти. Он не видел цены. Не видел веса мертвого Асгарда на плечах. Не видел пристального внимания древних богов.

Но он был прав в одном. Путь назад был отрезан. Огнем Сварога, проклятьем Переруга, холодом Мораны и темной тяжестью Молота Громовержца. Осталось только идти вперед. Сквозь страх, кровь и тени павших богов. И быть несокрушимым.

Молот в моей руке гудел тише, но глубже, как будто откликаясь на эту мысль. Предки на стенах кабинета, казалось, смотрели на нас из тени — их каменные лица были непроницаемы, но в воздухе висело ощущение: игра действительно изменилась. Началась новая глава. Кровавая, темная и бесконечно опасная. Глава, где ставкой была уже не просто власть в Империи, а нечто неизмеримо большее.

— Что решим со Светой? — самое тяжелое уже было позади и можно чуть выдохнуть. — Забирать ее в академию не хочу — толку теперь мне от нее. Да и насчет женитьбы на ней тоже есть сомнения. Предавшая однажды предаст еще раз. Не верю я в исправление личности. Подлости в ней больше, чем святости.

— Пусть пока поживет в поместье, дальше посмотрим. Ты прав, в академии ей делать нечего. Будут спрашивать о ней — говори, что отправил сюда. Пусть ко мне подходят, а я найду, что ответить. Сам-то что решил?

— Не знаю, — взлохматил я волосы. — Мне б остановиться на пару дней, подумать в спокойной обстановке. А то все на бегу. Событий столько одновременно происходит, что и остановиться не успеваю. Но по плану, если брать глобально — Пустоши. Точней, главная из них. Вот только где она находится, я понятия не имею. По логике, наверное, это должна быть самая большая, но не факт. В общем, надо искать. Но до того, как я пойду туда, откуда могу и не вернуться, я женюсь.

С Кристиной все уже сложилось — она точно скажет «да». Со Светой — ну, если только чисто формально. А что касается остальных… Вивиан в жены. Ой, да по хер — всех в жены. У нас гаремы разрешены, а в наложницы брать никого не хочу. Пусть имеют равные права.

— А потянешь столько-то? — усмехнулся отец. — Не сотрешь себе ничего?

— Ага. Ну, или сдохну в процессе. Как по мне, не самая плохая смерть. Да и вообще, ты меня вроде как собирался со своими избранницами познакомить. И где же они? Не вижу женской руки в нашем мужском жилище.

— А вот завтра и познакомлю. Они как раз должны приехать.

— Прямо таки все? Всех трех возьмешь?

— Да куда уж мне, — отец откровенно веселился. — Одну, и то не факт. Смотрины устроим — все честь по чести. Много нельзя, родовой дар не даст. Это с тобой он не работает, а мне лучше поберечься.

— Ой, ну ты еще скажи, что старый совсем и не потянешь троих. Вот не верю. Если они все тебе нравятся, то бери сразу всех. А что же касается нашего дара — есть у меня одна мысль, которую мы с тобой сегодня и проверим. Но для этого мне будут нужны Мавка и Навка. Кстати, где они? Почему не встречают любимого хозяина?

— Да тут они тут. Просто прячутся.

— Чой-то?

— А вот сейчас и узнаешь…

Глава 9

Глава 9

— Но для этого мне будут нужны Мавка и Навка. Кстати, где они? Почему не встречают любимого хозяина?

— Да тут они тут. Просто прячутся.

— Чой-то?

— А вот сейчас и узнаешь. Хватит уже скрываться в тени, показывайтесь, -хмуро сказал он.

— В тени? — чуть обалдел я. — А почему