Курс на СССР: Переписать жизнь заново! - Тим Волков

* * *

Посылая меня в колхоз на «Праздник полей», главред Николай Семенович решил, что кроме последующего очерка — или репортажа — было бы неплохо, если б я заодно что-то там поснимал. Так сказать, для оживления текста. За фотоаппаратом — и за наставлениями — я и был направлен к Сергею…

— Значит, так! — открывая дверь кабинета, Плотников искоса взглянул на меня. — Ты когда-нибудь фотографировал? Ну, там, хотя бы на «Смену»?

— Раньше на «мыльницу» снимал, а сейчас, как все, на смартфон… Ой! — забывшись проговорился я и тут же исправился. — С фотоаппаратами, увы…

— Поня-атно… — Сергей распахнул шкаф и задумался. — Значит, «Зоркий» тебе не дадим. Для новичка сложновато. Там дальномер. «Зоркий» — сложновато, а «Смена» — странновато! О, почти стихи! Скажут, что это за корреспондент такой, со «Сменой».

Вытащив из шкафа фотоаппарат «Смена 8М» в черном блестящем футляре, Плотников взял его в руки, и посмотрел с какой-то трагической задумчивостью.

«Как принц Гамлет на череп бедного Йорика», — усмехнулся я.

— С другой стороны, для новичка фотик, конечно, хороший, простой. Выдержка и диафрагма по символам. Да и выставлять ничего не надо. Диафрагму на шестнадцать — и вперед, к репортажной съемке!

— Сереж… А репортажная съемка, это…

— Это когда ты снимаешь быстро и все подряд! — расхохотался Плотников. — С другой стороны, помни: в пленке всего тридцать шесть кадров! Так что экономь… А в «Смене» счетчик кадров отвратительный! Фиг узнаешь, сколько ты уже наснимал. А хуже того, что затвор и перемотка не взаимосвязаны.

— То есть?

— То есть, затвор взвести забыл, кнопку нажал, перемотал машинально… Вот тебе и пустой кадр! Или наоборот, перемотать забыл, два снимка на один кадр влепил! Поди, потом, разберись, что там наснято? У меня таких снимков целая коллекция! Черт! — Сергей вдруг хлопну себя по лбу. — Во я дурак-то! У нас же где-то «Вилия» была! Обычная, не «авто»… Где же она, черт? Что-то не вижу… А-а! Людмиле Ивановне давал, субботник снимать! Так, верно, с тех пор у нее и валяется! Ты, Сань, посиди, я сбегаю…

Сказал, умчался. Сергей Плотников. Двадцать три года, женат. Детей пока нету… Не знаю, какой он журналист, но, человек, похоже, хороший…

Усевшись за стол, я с любопытством рассматривал убранство кабинета. Вернее сказать — кабинетика, размерами примерно три на четыре метра, зато с большим окном. Два стола, один с телефоном, шкаф с папками, печатная машинка «Янтарь». Еще одна машинка, старинный «Ундервудъ», стояла на шкафу. И как ее только туда взгромоздили? Печатать на машинке я наловчился, еще будучи опером, пусть неправильно, двумя-четырьмя пальцами, зато очень даже быстро. А что? Пишущая машинка основной инструмент оперативника, используется куда чаще, чем пистолет, а, бывает, и чаще, чем мозги!

Еще в кабинете имелись две настольные лампы, большой потрет «В. И. Ленин» в черной раме, (как без него?), настольный календарь и репродукция картины Шишкина «Утро в сосновом лесу». Да! Между репродукцией и шкафом еще поместился иностранный календарь за позапрошлый год с глянцевой красоткой в бикини.

Чего-то здесь явно не хватало! Что-то казалось странным…

Ну, да! Ни компьютера, ни ноутбуков, ни принтера! Как, спрашивается, работали?

Посылая меня в колхоз на «Праздник полей», главред Николай Семенович решил, что кроме последующего очерка — или репортажа — было бы неплохо, если б я заодно что-то там поснимал. Так сказать, для оживления текста. За фотоаппаратом — и за наставлениями — я и был направлен к Сергею…

— Ну, вот… Нашел!

Плотников вернулся очень быстро и положил на стол фотоаппарат, такого же размера, как и пресловутая «Смена», только чуть посимпатичней.

— Выдержка-диафрагма, как и в «Смене»… Но! — объясняя, Сергей поднял вверх указательный палец. — Оптический видоискатель со светящееся рамкой! Удобно строить кадр… Впрочем, не это главное. Видишь, курок? Перемотка кадра и взвод затвора одним пальцем! Уж тут точно не ошибешься, при всем желании…

— Диктофон, увы, у нас пока что в ремонте, — вручив мне «Вилию», продолжал инструктировать Плотников. — Берешь блокнот, пару авторучек и карандаш… Знаешь, такой, цанговый… Да вот он, в стакане, бери! Мали что там? Паста кончится или от жары потечет… Всяко бывает… И успевай записывать! Мой тебе совет — записывай все. Анализировать что важно, а что нет потом будешь. Ты когда едешь-то?

— Завтра, с утра… Билет уже купил на семь тридцать, — похвалился я.

— Это правильно! — Сергей одобрительно кивнул. — Завтра суббота, у многих выходной. Вот и ринутся по деревням да по дачам… у кого есть… Ну, что? Раз, говоришь, готов… Удачи, коллега!

* * *

Несмотря на ранний час, народу в старенький «круглоугольный» ПАЗик набилось множество. На каждой остановке втискивались, будто автобус резиновый. Несмотря на купленный заранее билет с местом, пришлось уступить место пожилой женщине…

— Вот спасибо, сынок!

В автобусе стало душно, и я открыл люк.

— Молодой человек! Закройте — сквозняк! — немедленно заголосила какая-то тетка в шиньоне.

— Не, не, не закрывай! Жарища-то, умереть можно, — возразила другая.

— А я говорю, сквозняк! Сейчас простужусь и умру! — не унималась обладательница внушительного шиньона.

Они принялись спорить о том, закрыть или открыть люк, каждая угрожая немедленной скорой кончиной то ли от жары, то ли от холода.

— Парень, — негромко, но отчетливо сказал какой-то дедок. — Ты люк открой, а потом закрой. Пусть обе сдохнут.

Это несколько примирило спорщиц, они дружно набросились на дедка, который сидел тихонько у окна и весело похохатывал. Чем закончилась эта история я не знаю, потому что автобус остановился как раз на моей остановке.

Я вышел из душного салона, с наслаждением вдохнул свежий сельский воздух и огляделся. Кирпичный павильон с большой буквой «А» оповестил, что я прибыл в местечко под названием «Золотая… ива». Ну да, буковка «Н» отвалилась… или ее специально сбили местные остряки…

— Товарищи, товарищи! — обратился я вслед уходящим пассажирам.— А где здесь праздник? Ну, этот… День Полей.

— Да вон туда, по лестнице вверх, — махнула рукой какая-то девчонка, с любопытством разглядывая висящую у меня на плече сумку с надписью «Олимпиада-80».

От автостанции по пологому холму к металлической, выкрашенной серебрянкою, арке с красными буквами «Стадион»