Курс на СССР: Переписать жизнь заново! - Тим Волков

— Говоришь, меня ссучили менты, — едва сдерживая проступающий сарказм спросил я. — И поэтому я решил спалить ваш квартирник?

Я говорил спокойно, не показывая лишних эмоций. Любое проявление насмешки могло быть оценено ими как угроза. А мне необходимо было достучаться до возможно сохранившихся в них ещё остатков человеческого, перебив этот животный тупой инстинкт агрессии.

— И что же, я туда напрашивался? — обратился я к Сергею.

— Вообще-то, я его еле-еле уговорил… — подтвердил Серега. — Ну, за компанию. Одному было влом полгорода переться. И, когда бы он с ментами связаться успел? Ну, подумайте сами-то!

— Значит, говоришь, не он? А кто тогда?

— Ну а откуда мы знаем? Народу-то было — куча!

Теперь нужно было придумать еще какую-то фразу, отмазку, которая бы дала возможность Косте отступить, сохранив лицо. К примеру…

Я уже открыл было рот, как вдруг…

— О! Чуваки, здорово!

Все разом обернулись.

— Весна! — Костя поспешно убрал нож. — Здорово! А мы как раз о тебе… Что, уже выпустили?

— Ну, как сказать…

Музыкант был слегка пьян, джинсы грязные, клетчатая рубаха изрядно помята. Зато взгляд задорный, длинные волосы обвязаны лентой, за спиной гитара, а в руках — бутылка дешевого крепленого вина за девяносто восемь копеек, называемого в народе «плодово-выгодное». Ну настоящий хиппи!

— В ОБХСС дело завели, — Весна изобразил пальцами решетку и каким-то неестественно радостным голосом продолжил хвастаться. — Статья сто пятьдесят три! Частное предпринимательство шьют! Докажут, до пяти лет с конфискацией. Но, учитывая малый размер дохода, штраф. Хотя, и ссылку могут… Вот и полечу я на сто первый километр белым лебедем! А пока я свободен… Да там всех уже по домам отпустили, вчера еще… Вайн будете?

— За тебя, тезка? С удовольствием! — рассмеялся Константин.

Его компания с удовольствием поддержала предложение лидера. И куда делась вся эта звериная стая? Вроде бы, такие милые симпатичные парни…

— Только стакана нет, — музыкант развел руками. — Дринкайте прямо из батла!

Бутылка пошла по кругу. Каждый делал глоток… досталось и мне с Серегой.

— А мы вот тут решаем, — возвращая вино хозяину, прищурился Костя. — Кто ментов навел?

— Так выпасали, — делая ещё глоток беззаботно произнёс музыкант. — Тут и думать нечего. У них сейчас рейды по борьбе с нетрудовыми доходами! Соседи вполне могли стукануть. Такую тусовку не спрячешь!

— Раньше же не стучали!

— Ха! Раньше… — хрипловато рассмеялся Весна. — Раньше и земля стояла на трех слонах. Или на четырех? У меня и песенка на эту тему есть. Сбацать?

— А то! — обрадовались парни.

— Ну, пошли тогда, — он оглянулся по сторонам и кивнул в сторону детского сада. — Хоть туда, что ли…

* * *

Мы с Гребенюком свалили красиво, по-честному. Просто сказали, что пора. Никто нас и не думал удерживать.

Попрощались со всеми за руку, и уж, конечно, с Костей-Весной! Хороший он парень все-таки! Хотя песни, откровенно-то говоря… Слыхали мы и получше!

— Зайдем ко мне? Родоков вроде не еще должно быть, — нагнувшись, Гребенюк вытащил из-под коврика ключ. — О! Точно, нету…

Обитая коричневым дерматином дверь, узенькая прихожая, вешалка, трюмо, медная чеканка на стене в виде обнаженной нимфы.

— Батя увлекается! — перехватив мой взгляд, пояснил Серега. — Он у меня в трамвайном депо, ремонтником. Проходи, располагайся…

Быстро сняв обувь, я прошел в комнату. Гребенюк возился на кухне.

Серегина комната, честно говоря, меня поразила. На стене, прямо над узкой тахтой, застеленной светло-зеленым пледом, висел большой постер группы «Kiss» в знаменитом на весь мир гриме. Рядом располагались фото, явно переснятые с зарубежных музыкальных журналов. Я узнал Элиса Купера, «Смоки» и «AC/DC». На самодельной тумбочке, у тахты, стоял проигрыватель, точнее сказать — электрофон «Радитехника-301».Колонки разместились прямо на полу. «Радиотехника»… Не Бог весть, что, но для этого времени вещь классная. И, главное, доступная по цене. Стоила она сто пятьдесят рублей, примерно столько же, как самый дешевый переносной магнитофончик, какой-нибудь «Спутник-404», только качество было несопоставимым. В тумбочке стояли пластинки, не так уж и много. Парочка фирменных: «Deep Purple» — «Burn» и самый первый «Rainbow» с замком в виде гитары на обложке. Еще — ГДР-овский «Karat», что-то «Супрафона», остальные наши. Группа «Москва», лицензионная «ABBA»…

— Любуешься? — Гребенюк принес с кухни графинчик самодельной наливки, стопочки и плавленый сырок «Дружба».

— По рюмочке выпьем. Напряжение снять… — наливая, улыбнулся Серега. — Не, не, не отказывайся! Мы ж уже не школьники…

— Да мать не любит…

— Понимаю. У нас лимонный куст есть. Листок пожуешь, и запах отбивает напрочь! Помню, как-то в пятом классе… А, в общем, давай! — Гребенюк поднял стопку. — За то, что все хорошо кончилось. И вчера… и сегодня…

Выпили.

А вкусная наливка! Похоже, сливянка.

— Это терен! У бабки в деревне растет.

Ну да, та же слива.

— Еще по одной… И больше — все! А то мать обидится. Да и батя… Хотя он-то наливку редко. В основном — водку. Знаешь, такая, за четыре семьдесят, с зеленой этикеткой.

— Андроповка!

— Во-во, она самая и есть… Эх, вовремя мы вчера…

— Так я же говорю, сирена!

Метель я все же не выдал. Некрасиво бы как-то было. Она меня предупредила, а я… Да. Да, судя по всему она навела — Метель!

— Слушай, а Метель… она кто вообще?

— Ага-а! — Гребенюк засмеялся. — Глаз положил? Напрасно! У нее знаешь, кто родоки? У-у-у! Ты и она — не две пары в сапоге! Батя дипломат, говорят, дома практически не бывает, постоянно в командировках за границей.

— Так что же она тогда… В таком обществе… обитает…

— С жиру бесится. А, может, просто по-кайфу.

— И все же хорошо, что мы вовремя свалили!

— Ну да… — покивал Серега. — Ну, а даже если бы замели? Чтобы мне было то? Из путяги не выгонят!

— А я вообще, грузчик!

— Вот-вот… Замели бы, и черт-то с ним! Сообщайте, куда хотите.

— Ага… А родители?

— Ну… это — да… — Гребенюк вскочил на ноги. — Слушай, а что мы в тишине-то сидим? Сейчас «Пэрпл» поставим!

— Да я пойду уже. Мать там… Спасибо, Серый…

«Радиотехника», магнитофон, пласты фирменные, за полтинник точно,