Системный Творец V - Александр Сорокин

Вопрос прозвучал как удар хлыста. Прямота ошеломляла. Но и у меня не было причин лукавить.

— Потому что имперский Системщик на моих глазах приговорил к смерти близкого мне человека. — мой голос прозвучал четко и ровно, без тени вызова, лишь с констатацией горькой правды. — Лишь за то, что он являлся Творцом. Я не мог доверять правителю, санкционировавшему подобные указы.

На лице Аврелиана на мгновение промелькнула тень. Легкая, почти невидимая рябь на поверхности абсолютного спокойствия.

— Что изменилось сейчас? — спросил он.

— Изменился выбор. — ответил я без колебаний. — Тогда на кону была жизнь одного человека и моя собственная. Сейчас — судьба всего Эйвеля. Если мы с вами не найдем общий язык, я отправлюсь в Карнхейм. Если и там ничего не выйдет — в Тиарнвал. Буду искать правителя, готового вместе со мной противостоять вторжению иномирцев. Моя задача как Первого Игрока — сплотить всех, кто готов дать отпор захватчикам, и возглавить эту борьбу.

После моих слов в зале вновь воцарилась гробовая тишина. Казалось, даже воздух замер. Император неотрывно смотрел на меня, его пронзительный взгляд, казалось, проникал в самые потаенные уголки моей души, взвешивая каждое слово, каждую мысль. Кассиан за его спиной стоял неподвижно, но я почувствовал, как его готовность к действию достигла предела. Лериан был подобен статуе. Ксела… мне показалось, в ее глазах мелькнула искра одобрения.

Наконец, Аврелиан медленно, почти незаметно кивнул.

— Я принимаю твой ответ, и мне понятны твои причины. — произнес он. Его голос вновь стал абсолютно ровным. — Однако ты многого не знаешь о… Творцах. — его взгляд скользнул по Лериану и Кселе, а затем вернулся ко мне. — Но иномирцы угрожают всем без исключения. Сейчас необходимо забыть старые обиды и объединиться против общей угрозы'.

Он откинулся на спинку трона, и его фигура, словно выросла на мгновение, заполнив собой всё пространство зала.

— Текущая ситуация плачевна. Врагу удалось нанести точечный, но сильнейший удар. Погибло множество наших граждан, а военный потенциал серьезно ослаблен. На данный момент никто не располагает точными данными о местонахождении и планах сил вторжения. Моя разведка работает не щадя сил. Дипломаты уже направлены в соседние империи с предложением о создании военного союза под твоим, Первый Игрок, началом. Аналитики день и ночь разрабатывают стратегию дальнейших действий. Все эти задачи требуют времени и, увы, почти не зависят от нас с тобой.

Он сделал паузу, и в его глазах загорелся холодный, стальной огонь, затем продолжил:

— Однако есть проблема, решение которой нельзя откладывать. И я прошу тебя и Творцов взять ее на себя. Великий Лес. — это слово прозвучало как приговор. — Его оборона, державшаяся веками, оказалась прорвана. Многие приграничные города и поселения стерты с лица земли. Монстры Леса, ведомые Шепчущими, беспрепятственно движутся вглубь империи, сея смерть и разрушение. Санкталия не выдержит войны на два фронта. Мы должны сосредоточить все силы на иномирцах. Поэтому задача по нейтрализации угрозы со стороны Леса ложится на вас. Необходимо в кратчайшие сроки найти способ остановить это нашествие и ликвидировать его источник.

Ноги подкосились у меня под коленями. Я поднял взгляд на Лериана. На его обычно невозмутимом лице застыло откровенное недоумение, смешанное с явной тревогой. Ксела, словно пробудившись от оцепенения, резко вскинула брови, а губы ее сжались в тонкую нить. Я снова устремил взгляд на императора, и в голове эхом прокатилась одна, оглушительная мысль:

«Неужели он всерьез хочет, чтобы мы решили проблему, перед которой бессильна была вся мощь Империи на протяжении столетий⁈ Да еще и в сжатые сроки⁈»

Глава 9

Я стоял, каменный пол зала приемов под ногами, казалось, таял, превращаясь в зыбучий песок. Слова императора, тяжелые и неумолимые, давили, как приговор. Задача — укротить Великий Лес — казалась абсолютно невозможной. Как можно совладать с силой, что веками пожирала окраины империй, перед которой бессильны были лучшие армии и маги? Это было все равно что попросить погасить солнце.

Но, черт возьми, доводы Аврелиана были выкованы из холодной, безжалостной логики. Пока Лес буйствовал, высасывая соки из Санкталии и отвлекая на себя лучшие войска и ресурсы, у империи, да и у всего Эйвеля, не было ни единого шанса против дисциплинированной мощи иномирцев. Если империя падет, погребенная под волной монстров, они не остановятся и прокатятся дальше, вынудив Карнхейм и Тиарнвал раздробить силы, обрекая всех на медленное, мучительное истощение.

Логика была стерильной и бездушной, как скальпель хирурга: чтобы спасти пациента от смерти, нужно сначала остановить кровотечение из разорванной артерии. Лес был этой артерией. Но как, каким немыслимым чудом можно было «перевязать» ее? Уничтожить всех монстров? Это было бы сродни попытке осушить океан чайной ложкой, в то время как новые волны неустанно накатывали бы на берег. Срубить все деревья? Лес возрождался бы быстрее, чем топор дровосека успевал коснуться ствола. Мысль билась о глухую стену непонимания, не находя ни малейшей лазейки, ни зацепки.

Я молчал, ощущая на себе вес взгляда императора. Он читал мои сомнения, мой ужас перед масштабом безумия, в которое нас толкали.

Не дождавшись ответа, Аврелиан продолжил, его голос, тихий и властный, разрезал тягостную паузу.

— Я понимаю, что требую невозможного. Но я не тот правитель, который бросает своих людей в пасть смерти без веской причины или хотя бы призрачной надежды. Вы не останетесь в полном неведении. В крепости «Серый Страж», на самой границе прорыва, вас ждет мой лучший специалист… по аномальным флористическим угрозам. — в его устах это длинное определение прозвучало с легкой, почти саркастической ноткой. — Он десятилетиями изучал Лес и знает, с чего начать. Сам, увы, не справится. Его теории требуют практической силы и поддержки, которую могут оказать только Творцы вашего уровня и… уникальности. — его взгляд на мгновение задержался на мне. — К тому времени, как ваша миссия завершится, независимо от исхода, я буду готов к первым, самым сложным переговорам с Карнхеймом и Тиарнвалом. Аудиенция окончена.

Не дожидаясь наших реверансов, возражений или вопросов, он поднялся с трона. С той же неспешной, нечеловеческой грацией развернулся и исчез в темном зеве потайной двери, оставив зал в ошеломленном, гробовом молчании.

Главные двери бесшумно распахнулись, впуская поток свежего воздуха, пахнущего холодным камнем и долгом, а не воском и цветами. Воздух снова пришел в движение, и замершая свита начала расходиться, почтительно склоняясь перед опустевшим троном. Их взгляды, полные любопытства, страха и жалости, были устремлены на нас.