Системный Творец V - Александр Сорокин

были излишни. Протянув руку, я почувствовал, как он крепко сжал ее своей, холодной и жилистой. Знакомое ощущение падения, давления, искривленного пространства обрушилось на меня. Но на этот раз мой организм, закаленный «Абсолютным Телом» и предыдущими перемещениями, почти не сопротивлялся. Лишь легкая дурнота, быстро прошедшая. Я наконец привык.

Вскоре мир обрел свою прежнюю твердость. Но земля под ногами была уже не той, что прежде — лишь ее изуродованное подобие.

Картина, открывшаяся перед нами, была вырвана из самых мрачных кошмаров. Мы оказались на краю огромной поляны, или, скорее, того, что от нее осталось. Земля была не просто разрыта — ее будто пережевало и выплюнуло чудовище. Глубокие траншеи, ямы, холмы из вздыбленной, почерневшей глины. Повсюду валялись обломки обугленного дерева, кости неведомых существ, белеющие на бурой земле, словно рассыпанные зубы, куски ржавой, изуродованной брони и обломки оружия. Воздух был густым, тяжелым и влажным, пропитанным запахом гнили, крови, разложения и чего-то сладковато-приторного, отчего першило в горле и слезились глаза. А на горизонте, там, где должен был быть обычный лес, зияла черная, пульсирующая, живая стена — край Великого Леса. От него исходило такое древнее, слепое, ненавидящее все живое зло, что по спине пробежал ледяной, цепкий холод, заставляя все внутри сжаться. Это была не просто угроза, а антитеза жизни.

Неподалеку, на холме, возвышались руины. Когда-то здесь стояла неприступная крепость, могучий «Серый Страж», призванный сдерживать натиск скверны. Теперь же остались лишь оплавленные, почерневшие груды камня, словно обгоревшие спички, изломанные остовы башен, торчащие в небо как обглоданные кости, и искореженные, обугленные балки. Горькая, беспощадная ирония таилась в былом названии.

Лериан, не теряя ни секунды, с присущей ученому остротой взгляда огляделся. Его всевидящие глаза сканировали хаос развалин, выискивая знакомый ориентир, точку опоры в этом царстве разрушения. Наконец, он едва заметно кивнул самому себе и уверенно, без колебаний, направился к самому крупному скоплению обломков — туда, где, судя по остаткам фундамента, когда-то зияли главные ворота. Я же, подавляя сжимающий сердце первобытный ужас, побрел следом, чувствуя, как каждый шаг давался с неимоверным трудом.

Чем глубже мы заходили в лабиринт из обломков, тем гуще становился смрад. И вдруг я увидел их. Не просто тела, а то, во что Лес превращал всё живое. Десятки, сотни тел — людей, животных — перемешались в одном ужасающем котле. Они не просто умерли. Их переработали. Плоть, кожа, мышцы прорастали тонкими, извивающимися черными корнями, шевелящимися, как живые черви. Некоторые скелеты почти полностью скрывались под этим пульсирующим, влажным ковром. От них доносился тихий, противный хруст и чавканье — звук медленного, но неумолимого поглощения. Желудок подкатил к горлу, и я едва сдержал рвотный позыв, прислонившись к шершавой, обгорелой стене. Холодный камень стал единственной опорой в этом пляшущем мире ужаса.

— Так выглядит последняя стадия заражения у обычных людей. — произнёс Лериан безразличным, констатирующим тоном. Он смотрел на эту массу не с отвращением, а с горьким научным интересом. — Лес не просто убивает. Он не оставляет трупов, а ассимилирует. Поглощает. Перерабатывает биомассу, превращая всё живое в часть себя- в свою утробную, чудовищную экосистему.

— А у… системщиков по-другому? — выдохнул я, с трудом отводя взгляд от кошмара и сглатывая подступившую тошноту.

Лериан покачал головой. В его глазах мелькнула тень леденящего душу страха.

— Макс, я очень надеюсь, что тебе никогда, ни при каких обстоятельствах не доведется увидеть зараженного системщика. Это… куда хуже. Их силу, Пути… Лес не подавляет, а извращает, мутирует, превращает в свое оружие. Это уже не человек, и даже не монстр. Это нечто среднее, и оттого в тысячу раз опаснее.

Его слова повисли в воздухе, зловещие и многообещающие, рисуя в воображении картины одна страшнее другой. Лериан, с грацией кошки, перешагнул через груду костей, опутанных шевелящимися корнями, и двинулся дальше, вглубь руин. Я, заставив ватные ноги подчиниться, последовал за ним, стараясь дышать ртом мелкими, частыми глотками и не смотреть под ноги.

Мы шли, и я понятия не имел, куда он нас вел. Казалось, мы просто блуждали среди руин. Но вот мы оказались у подножия полуразрушенной башни — одной из немногих, что еще держались наперекор Лесу. Ступени давно исчезли, и нам пришлось карабкаться по груде камней, цепляясь за каждый выступ и трещину.

Наконец, мы забрались на вершину. Площадка была крошечной, наполовину обрушенной. И посреди этого каменного хаоса, на обломке балки, сидел человек и… пил чай.

Ему было лет сорок пять, не больше. Худой, даже тщедушный, с лицом, настолько невыразительным и заурядным, что его черты тут же стирались из памяти. На нем была простая, поношенная, пропыленная дорожная одежда — самый обычный мужик, каких тысячи встретишь на любом тракте. Типичный странник или, возможно, отставной солдат. Если бы не одно «но».

Над его головой сияла надпись: «Системный Творец».

Любопытство пересилило осторожность. Я активировал «Зрение Путей», стараясь, как учил Лериан, сделать его не резким лучом, а легкой, рассеянной дымкой. Картина проступила мутно, но я разглядел:

Путь Созидания (1 уровень). Прогресс: 0.1 %.

Незнакомец поморщился, словно почувствовав во рту кислый вкус, и поднял на меня взгляд. Его глаза, серые и невзрачные на первый взгляд, оказались неожиданно живыми, пронзительно умными и до боли уставшими.

— Вообще-то, юноша, неприлично сразу лезть человеку в душу. — сказал он хриплым голосом от дорожной пыли. — Тем более так неаккуратно.

— Вообще-то, юноша, неприлично сразу лезть человеку в душу. — сказал он голосом, хриплым от дорожной пыли. — Тем более так неаккуратно. Так любой опытный системщик тебя засечет.

Лериан покачал головой, но легкая улыбка тронула его губы.

— Стало лучше, Макс, но против настоящих мастеров ты все равно груб. — он подошел к сидящему мужчине. Тот поднялся, и они обменялись крепким, по-дружески коротким объятием. — Я надеялся, что здесь будешь именно ты, Гаррет. Зная его Величество, он бы не послал сюда кого попало. Но я все равно не мог знать наверняка, кого именно император счел достаточно ценным и одновременно ненужным, чтобы отправить на верную смерть.

Словно ледяная струя пробежала по моей спине, сковывая мышцы. Эти слова, произнесенные спокойным, почти бытовым тоном, прозвучали слишком буквально. Они висели в воздухе, как отравленные кинжалы.

— Что… это значит, Лериан? — спросил я, чувствуя, как холодели пальцы.

Учитель повернулся ко мне. Его лицо было серьезным, усталым, но теперь в нем не было и тени снисхождения или утешения. Лишь суровая, безрадостная правда.

— Макс, ты всерьез полагал, что существует некое волшебное средство, способное «остановить» Лес? Если бы такое было, я бы сам уничтожил эту заразу! — в