Меж авторский цикл "Боло". Компиляция. Книги1-13 - Кейт Лаумер

управление, я прогнал все недавние воспоминания через диагностическую программу. Это подтвердило тот факт, что я проигрывал так много сценариев вторжения, что создал петлю, которая настолько прочно укоренилась в моей памяти, что я уже не мог обрабатывать информацию, не соотнося ее с возможным вторжением противника.

— Но когда Ксиальцы действительно явились, — медленно проговорил Дэвид, — петля выполнила свою функцию и разорвалась?

— В общих чертах да, Дэвид.

— Ты сможешь не допустить повторения этого? — поинтересовался Дэвид.

— Мы с однополчанами разработали способ, который должен помочь.

— И что это за способ? — поинтересовался Арлан.

— Разнообразные игры. В дополнение к обычным шахматным матчам мы будем все вместе разыгрывать всевозможные военные сценарии, но по ходам.

— И вы все будете осознавать, что это игра! Великолепно! — В глазах Арлана загорелся энтузиазм. — Я могу присоединиться?

Дэвид, вздохнув, поглядел на него и улыбнулся. Наконец-то Арлан нашел свое призвание.

Взошла вторая луна, и Арлан с Джоди, держась за руки, пошли прогуляться под звездами.

— Ты была права, — сказал он. — Традиции не возникают на пустом месте.

Она удивленно поглядела в его глаза:

— Так, значит, ты не зря круглые сутки таскал с собой эту лазерную винтовку? Ведь она действительно понадобилась тебе всего на каких-то полчаса.

— Оно того стоило, — твердо сказал Арлан. — Можете считать меня обращенным.

— А как насчет Боло? По-прежнему побаиваешься?

Арлан покачал головой:

— В этой традиции я тоже теперь вижу чертовски много смысла. Правда, я по-прежнему думаю, что их мозги могут выйти из строя, хотя скорее всего не так легко, как наши…

— По крайней мере они не страдают от плохого воспитания, — заметила Джоди.

— Да, в этом и состоит преимущество отлаженной программы, — признал Арлан. — Но похоже, напряженные раздумья способны так же сильно повредить искусственному разуму, как и нам — людям.

Джоди пожала плечами:

— Hy и что с того, что Майлз ненадолго стал параноиком? Его же удалось вылечить.

— Да, — согласился Арлан. — И всего-то потребовалось — заговор да вторжение.

— По крайней мере, — заметила Джоди, — это вернуло его галлюцинирующий разум назад, к реальности. Значит, теперь ты считаешь, что Боло стоят того, чтобы о них заботиться?

— Можешь смело держать на это пари! На самом деле я уже подумываю отправиться на Терру изучать компьютерные технологии и искусственный интеллект, чтобы, когда вернусь сюда, действительно приносить пользу.

Джоди остановилась, развернула его к себе и посмотрела в его освещенное лунным светом лицо.

— Ты и так нам нужен, — сказала она. — А все, что тебе необходимо знать, можно изучить прямо здесь.

Неожиданно Арлан понял, почему Хоно все же решил здесь остаться.

Мэрседес Лэки, Ларри Диксон — ОПЕРАЦИЯ «ЛИС ПУСТЫНИ»

Перевод А. Апушкина.

Имя Зигфрида О’Харригана часто вызывало недоумение, хотя в Армии редко обращали внимание на цвет кожи. Он был черным, хрупкого телосложения и происходил из семьи, чье африканское родовое имя было потеряно много поколений назад.

Оба имени, характерные для белой расы, — Зигфрид и О’Харриган — он носил словно знаки отличия, как и все члены его рода. Десятки раз предки Зигфрида отказывались сменить фамилию на что-нибудь более этническое, хотя это и приносило им одни неприятности. Имя было даром, а вовсе не знаком преданности кому-либо. Дар не возвращают, особенно тот, который достался от предков…

В детстве Зигфрид миллион раз слышал эту историю, но она никогда ему не надоедала. Эта история была современной сказкой, настолько она была неправдоподобна.

Фамилия О’Харриган принадлежала инженеру-ирландцу, который, только ступив на берег Америки, увидел, как прапрапрабабку Зигфрида и ее сына-младенца согнали по трапу и отправили прямиком в Ричмонд, штат Вирджиния, на рынок рабов. Ей было всего тринадцать лет, когда ее похитили арабские работорговцы. То, что она пережила весь этот путь, было настоящим чудом. И именно ее увидел О’Харриган, как только ступил на берег этой новой страны свободы.

Горькая ирония ситуации не ускользнула от него. Взгляд больной и напуганной девушки лишь на мгновение скрестился со взглядом Шона О’Харригана, но этого мгновения было достаточно.

У них не было ничего общего — ни языка, ни расы, но Шон увидел в ее глазах противоположность всему тому, что он ждал от Америки. Его народ немало выстрадал от английских землевладельцев; он знал, что такое рабство. Он был взбешен и чувствовал, что обязан сделать хоть что-то. Он не мог спасти всех рабов, которых выгрузили на берег в этот день, но этим двоим он мог помочь.

Он последовал за торговцами до самого рынка и купил девушку с ребенком, прежде чем их успели выставить на аукцион, даже прежде, чем их оприходовали как товар. Он накормил их и заботился о них до тех пор, пока они не окрепли, а потом посадил их на другой корабль, на этот раз в качестве пассажиров, и она даже не успела узнать о своем благодетеле хоть что-нибудь, кроме имени. Все остальное О’Харриганы узнали только потом, из писем Шона.

Корабль возвращался в Африку, в только что появившуюся на карте страну Либерия, страну надежды для освобожденных рабов, чье название означало «земля свободы». Жизнь здесь не обещала быть легкой, но зато это была жизнь без цепей, без страха перед людьми, называвшими себя хозяевами.

В память о доброте незнакомца женщина и ее дети приняли имя О’Харриган и носили его с гордостью, как и многие другие граждане нового народа, носившие имена тех, кто их освободил.

Нет, О’Харриганы не меняли фамилию ни при каких поворотах политической ситуации. Заслуженное уважение во много раз сильнее любой пропаганды, которую политики вбивают в головы людей кнутами прессы.

Что касается имени Зигфрид, то оно тоже досталось ему в память о доброте незнакомца; на этот раз — солдата Африканского Корпуса Роммеля. Еще один милосердный поступок был совершен, когда некий старший лейтенант проследил за тем, чтобы взятого в плен чернокожего по фамилии О’Харриган идентифицировали как либерийца, а не американца. Потом он обеспечил Джону О'Харригану хорошее обращение и отпустил его.

В честь этого немца Джон назвал своего первенца, так как у юного лейтенанта детей не осталось. Эта традиция вместе с семейной легендой прошла сквозь поколения, соединившись с историей Шона О’Харригана. Предки Зигфрида чтили свой долг чести.

Имя Зигфрида О’Харригана совершенно не соответствовало его внешности. Он не был ни высоким блондином, ни рыжим коротышкой, на самом деле он вообще не был белым.

В этом он походил на остальных колонистов Мира Бахманна, большинство которых имели восточноиндийское или пакистанское происхождение. Во всем остальном он разительно