Фантастика 2025-68 - Алексей Владимирович Калинин

снимали в одной локации. В той самой лаборатории дьявола — мрачном бетонном каземате, уставленном колбами, банками с заспиртованными человеческими эмбрионами и шкафами, забитыми оккультными книгами.

Место, где я очнулся, было неким подобием той киношной лаборатории, с одной лишь разницей: в этот раз я сидел не перед экраном телевизора, а как будто бы сам находился внутри фильма. И играл в нем роль жертвы.

Я и мои товарищи были привязаны проволокой к стульям: щиколотки к ножкам, а руки заломлены за спиной. Но хуже всего пришлось Циклопу: он лежал на прозекторском столе. Тугие кожаные оковы охватывали его запястья и лодыжки. В таком положении мутант напоминал громадную лягушку, распятую на планшетке для препарирования. Рядом стояла тележка, на которой в строгом порядке располагались острые блестящие хирургические инструменты: скальпели, щипцы, ножницы и другие предметы, от вида которых стыла в жилах кровь.

Хотя, честно сказать, меня больше волновала судьба Помилки. Судя по всему, она и остальные находилась под действием какого-то снотворного. Связанная девочка выглядела такой беззащитной и слабой, что у меня на глаза наворачивались слезы.

— Ты уже проснулся, водовоз? — услышал я голос Чучельника. — И как тебе моя мастерская, нравится?

— Нравится, — машинально ответил я и принялся крутить головой, разминая затекшую шею.

Когда я поднял голову вверх, то увидел нечто такое, от чего мне стало дурно. Там высилась стойка, на которой висел пластиковый мешочек с ярко-красным раствором, от него шла тонкая трубка, наполненная этой жидкостью, а конец трубки заканчивался иглой, торчащей в вене моей левой руки. То же самое было и с остальными.

— Что... что это за хрень? — пробормотал я.

— Тихо, тихо, не пугайся. Это твой обед — высококачественный питательный раствор: двадцать одна аминокислота, витамины, ионы калия, магния. Вообще все, что нужно истощенному организму.

— А п-почему оно... оно к-красное?

— Я добавил немного красителя, чтобы было наряднее. А твоим друзьям еще и впрыснул ударную дозу транквилизатора, чтобы не мешали. Я, знаешь ли, люблю поболтать, но хорошего собеседника тут днем с огнем не сыщешь. Бородач мне сразу не понравился — не люблю выскочек, а мутант злющий, как тысяча чертей. А девочки — те вообще тихони, ни слова не проронили с тех пор, как их сюда привели. А, между прочим, могли бы и спасибо сказать за то, что я их вырвал из лап этого садиста Рохли. Уговорил, пока их не трогать. Не люблю, знаешь ли, когда такую красоту портят. Но ты, я вижу, нормальный пацан. Составишь мне компанию или тоже хочешь в сонное царство? Я устрою — не вопрос.

— Не хочу.

— Вот это правильно. Сон — дурак. Во сне правды нет.

«Этого старика хлебом не корми, дай лясы поточить. Надо этим воспользоваться, потянуть время. А там уж что-нибудь придумаю», — подумал я и попросил развязать Помилку.

— Она же всего лишь девчонка. Ребенок. Она не причинит вам зла, — уточнил я.

Но Чучельник ответил отказом.

— Дети и есть зло в чистом виде, — сказал он и вдруг спросил. — Ты какую музыку предпочитаешь, насекомое, Элвиса или Чайковского?

— Хруст новенькой тысячной купюры, — не задумываясь, ответил я.

— Отличный выбор! Вот только ты забыл, что на Сиротке от этих купюр мало проку. Так что выбираешь? У меня коллекция небогатая, всего два диска.

В память о бате я выбрал Элвиса.

— Будем слушать Чайковского, Элвис уже был, — строго сказал любитель поговорить.

«Странный тип, — подумал я. — Зачем было спрашивать, если все равно сделаешь по-своему?».

— В свое время «Щелкунчик» Чайковского стал для меня настоящим откровением, — признался Чучельник.

Он подошел к деревянной тумбе и театральным жестом сдернул красную бархатную скатерку. Под ней оказался пластиночный проигрыватель, а рядом с ним стоял неизвестный мне прибор, похожий на пластиковый кубик из детского конструктора.

— Винил никогда не умрет! — восторженно объявил Герра.

Я искренне удивился:

— Круто. Настоящий проигрыватель винила. Мой батя говорил, что отдал бы за такое чудо свою жизнь!

— Как я его понимаю. Мне эта вертушка встала в кругленькую сумму. Единственная вещь, привезенная мной с воли. Пришлось раскошелиться на подкуп охраны, но все равно это не спасло большую часть моей коллекции пластинок. Все разворовали, суки! А что там были за диски! Только отборный первопресс! Из всего того богатства сохранилось только три диска. Кроме этих двух, была еще пластинка от «Мелодии» — «Голоса птиц в природе». Звучала она просто грандиозно! Но случилось несчастье, одна безволосая обезьяна взяла, да и уронила на пластинку бетонный блок. «Случайно уронил», — так сказал этот примат. И теперь я больше никогда не услышу ни пения красногрудого соловья, ни чириканья домового воробья, ни карканья смоленского грача, ни флейтового свиста иволги обыкновенной... — Чучельник всхлипнул разок-другой и грозно объявил. — А того растяпу я строго наказал — приказал высечь!

Докучливый собеседник аккуратно извлек из бумажного конверта диск, поставил его на вертушку и опустил иглу. Заиграл волшебный вальс. Как только оркестр грянул первые такты, воздух тут же наполнился сладким фруктовым ароматом с нотками чего-то терпкого, кажется, корицы.

— Чуешь? — поинтересовался Чучельник.

Я принюхался:

— Корица, фрукты, вино. Если мой нос меня не обманывает, кто-то тут готовит глинтвейн. Я вообще-то не пью. А вот от мандаринки бы не отказался.

— Придется тебя огорчить. Запах транслирует синтетический датчик, — он указал на кубик. — Этот датчик обладает уникальной возможностью конвертировать музыку в запахи.

— Это как?

— Ты что-нибудь слышал о синестезии?

Я ответил отрицательно.

— Синестезия — это неврологический феномен, при котором несколько человеческих чувств восприятия сливаются воедино. Наделенный таким даром человек называется «синестет». Он может не только слышать звуки музыки, но и чувствовать их, отличать по запаху или видеть. Я знал одну девушку, которая буквально нюхала музыку. Когда звучал Вивальди, она чувствовала запах весенней прохлады, а когда Вагнер — запах крови. Так же работает и синестетический датчик. Ясно?

— Ясно.

— Ничего тебе не ясно, — сразу понял таксидермист-меломан.

— Но я пытаюсь вникнуть! — принялся оправдываться я и спросил, изображая живейшую заинтересованность. — Кстати, я впервые слышу о таком датчике. Это что, какой-то новый продвинутый гаджет?

— То-то и оно, что старый! — воскликнул Чучельник, которому, видимо, нравилось рассказывать о своей игрушке. — Синестетический датчик поступил на прилавки лет семьдесят назад, но был быстро снят