"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

Это называлось «Подробности письмом… на главпочтампт… в данном случае, на местный главпочтампт…»

– Тогда, до свидания, Майкл!

– Do vidzenia, Raimond!

Глава 7

Разнообразные обстоятельства

Хроника предшествующих событий

3 января 1937 года: парижская газета «Ce Soir» опровергает слухи о гибели на фронте или смерти от ран австрийской журналистки Кайзерины Альбедиль-Николовой. «Госпожа Альбедиль-Николова, – сообщает собственный корреспондент газеты Герда Таро, – действительно была ранена во время штурма Саламанки, но ранение не было тяжелым, и сейчас она поправляется в военном госпитале в Эль-Эспинар».

Начало января 1937 года: формирование второй бригады «Дер Нойе фрайкор».

6 января 1937 года: в США президент Рузвельт вновь вводит в действие Закон о нейтралитете, запрещающий поставки оружия в Испанию.

7 января 1937 года: Польша подписывает Соглашение с вольным городом Данцигом (современный польский Гданьск).

7 января 1937 года: генерал Радола Гайда назначен военным министром Чешской республики.

1. Испанская республика, провинция Альбасете, дорога Альбасете – Ла Рода, 7 января 1937, 8:20

Идею подал Тосканец. Ничего толком не сказал, но намекнул, что там, где его учили, рассматривался и такой вариант. Во всяком случае, – по его словам, – именно так боевики из ОВРА[197] убили в тридцать четвертом товарища из руководства Коминтерна, нелегально перешедшего австрийско-итальянскую границу (и Янек Блум подтвердил, что вроде бы помнит эту историю). Так вот, тот товарищ, нормально добрался аж до Виченцы, где его встретил человек из ЦК КПИ, но, видимо, где-то в цепочке оказался предатель. А овровцы не хотели устраивать политического процесса, наподобие того, что «учудили» немцы над Дмитровым и Таневым. В общем, они просто подождали на дороге грузовичок зеленщика, на котором вывозили товарища Мартина, и положили всех, и зеленщика, и представителя ЦК, и того деятеля из Коминтерна. Все всё поняли, но что с этим пониманием делать, никто не знал.

– Он же всегда ездит этой дорогой, – сказал Тосканец, его в свое время исключили из компартии вместе с Амадео Бордигой[198].

– Ездит-то, ездит… – возразил Майкл Келл по кличке Электрик. – Но кто ж его знает, паскуду, когда он поедет в следующий раз!

Говорили они по-французски, но это был очень странный французский, чтобы не сказать дурного слова.

– Я узнаю, – сказал Роберто Бергман.

Он – старший группы, и все знали, что слов на ветер Роберто из Монтевидео не бросает. Возможно, и даже, скорее всего, у тех, с кем связан Бергман, имелся свой человек в штабе интербригад. И это не странно. Раскол в комдвижении произошел не так чтобы давно, и многие люди до сих пор не определились, кто же они теперь, или с кем. А некоторые, вполне определившиеся, просто «забыли» вовремя сообщить товарищам по партии, что они им больше не товарищи.

Ну, а в среду после обеда все и решилось. «Гевалт, товарищес!», в общем, как выражается в таких случаях, Янек. Роберто прибежал на базу, как наскипидаренный, и сразу же начал раздавать указания, и был прав, – времени оставалось в обрез. Времени, оставалось мало, очень мало, совсем чуть-чуть, и все-таки они успели. На место добрались еще ночью, благо она выдалась лунной, и до утра укрылись в рощице на повороте дороги, не позволив себе не то что костра развести, но даже и покурить по-человечески. Курили по очереди, ужами отползая вглубь, и даже там дымили в кулак, опасаясь, что кто-нибудь высмотрит огонек. По-умному, как не преминул заметить Тосканец, и этого делать не следовало, но таких «профи», как он, в группе больше не нашлось, а Матео – так его звали – и не командир им даже. Прикомандированный руководством спец – тоже неплохо, но все-таки командир – Роберто, а он если где и учился, то только в университете. А вот где «натаскивали» Тосканца, определить трудновато, но от догадок сосало под ложечкой или по яйцам холодок проходил – это уж у кого какая реакция.

– Едут! – тихо сказал Роберто, услышав чьи-чьи-чьив чичи-чьив – условный сигнал голосом птички-каменки с противоположной стороны шоссе. Там тоже росли деревья, и кусты – целые заросли, за кустарником сразу начиналось поле, и оттуда хорошо просматривался большой кусок дороги, как бы с полупетлей в этом месте. Под деревьями прятались Янек и Ференц, – чешская винтовка и испанский револьвер – один наблюдал за изгибом шоссе, ожидая «важного гостя», другой держал связь с основной группой.

– Едут!

По эту сторону шоссе их было пятеро. Четыре винтовки и чешский ручной пулемет с торчащим вверх прямоугольным магазином на двадцать патронов. Ну и французские ручные гранаты F-1, разумеется, да и не только они.

Услышав сигнал, Тосканец достал из рюкзака большую – двухлитровую – жестяную банку, в таких обычно продают краски и лаки, но вот начинка там теперь была специфическая: тротил да рубленые гвозди, – и именно в ней сейчас Матео и ковырялся. Работал он споро и красиво, даже жаль, что никто этого не видел. Все смотрели на дорогу. А там вроде бы пыль поднялась над деревьями, или это им только казалось от великого нетерпения?

Тут раздался второй короткий сигнал, и означал он, что все идет по плану, и ждать осталось недолго. Прошла томительная минута, показавшаяся всем такой долгой, что впору сбегать в лес помочиться напоследок или быстренько перекурить. Но время все-таки иссякло гораздо быстрее, чем прикидывали сначала, и вот уже из-за деревьев, скрывавших поворот дороги, вырвалось несущееся с ветром пыльное облачко, чуть обогнавшее колонну, а затем появился и серебристый радиатор большого штабного автомобиля, черного, припудренного мелкой желтоватой пылью. Секунда – не более, – и машина оказалась на виду целиком, засверкала на солнце стеклами, а за ней из-за поворота уже выезжал грузовик с охраной.

– Кретин! – прошипел сквозь зубы Тосканец, не устававший демонстрировать свою осведомленность в военных делах практически по любому поводу. – Он все-таки оставил охрану позади себя!

Вообще-то так делали почти все начальники. Даже советские товарищи предпочитали «возглавлять», а не глотать в безопасности дорожную пыль, поднятую чужими колесами. Но с другой стороны, и Матео был хорош. Если честно, он был полным и окончательным психом, но обычно у него все получалось, как следует, да и конфликтовать с таким – себе дороже.

– Слушай, – сказал Бергман, когда они только устраивались в засаде. – А не лучше ли прикопать ее на дороге, – кивнул он на банку в руках Матео. – И запалить бикфордов шнур?

– Думаешь, не попаду? – ровным голосом откликнулся Тосканец, поднимая взгляд.

– Думаю, что вероятность… – начал было