Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

— Тогда нам нужна кровь какого-нибудь существа, — Дуарх на мгновение исчез с трона, и когда появился, в руках у него была пищащая серая крыса. Ульмах подозревал, что его соратник имеет выход в мир живых, тщательно скрывая свои возможности от барона Назарова. Возможно, какой-то портал вёл в одну из Явей, где демону дозволялось появляться без вызова.

Дуарх, сбросив с плеч шкуру, подошёл к столу и резким движением пальца с отросшим на нём невероятной остроты когтем, пустил крысе кровь, которая застывающими каплями упала на пентакль. Вязь, шедшая кругом, засветилась багровыми всполохами, пространство вокруг задрожало и всколыхнулось от освобождённой силы, и в ледяной воздух поднялись клубы дыма, в которых мелькали искорки огня. Что-то затрещало, защёлкало, резко запахло то ли гарью, то ли сернистыми испарениями. И из дыма стала формироваться фигура, превышавшая рост демонов чуть ли не в два раза.

— Эй, женщина, угомонись! — без всякого страха воскликнул Ульмах. — Давай, принимай человеческий облик, а то пить вино со столбом дыма и огня — не тот компот.

Он уже нахватался современных словечек, то и дело пуская их в обиход в бесконечных спорах и ругани с Дуархом. Выпущенная на волю джинири послушалась и мгновенно трансформировалась в рослую миловидную девушку со смуглой кожей. Густые смоляные волосы ниспадали на плечи и тянулись до поясницы. Вокруг её широких и крепких бёдер была обёрнута тончайшая серебристая ткань, почти прозрачная, что позволяло разглядывать стройные ноги. Что-то вроде блузки прикрывало высокую грудь, на шее со звоном болтались серебряные монисты. Тонкие запястья обхватывали золотые браслеты. Подведённые сурьмой глаза ярко сверкали алыми искорками, а точёный нос то и дело раздувался, словно красотка готовилась к стычке с опасным противником.

Она переступила по ледяному полу босыми ногами, отчего серебряные колокольчики на изящных щиколотках тонко зазвенели, распространяя чудесные звуки по огромному дворцу.

— А ты красотка! — восхищённо сказал Ульмах и мгновенно получил тычок в бок. Дуарх словно хотел предупредить соратника, чтобы тот не распускал слюни.

— Мир вам, Высшие, — смиренно проговорила Азафа, опустив глаза вниз. — Прошу простить за своё высокомерие и грубость.

— Ифриты, оказывается, умеют признавать свои недостатки! — хохотнул Дуарх. — Тогда можно начинать пирушку. Ульмах, сгоняй в подвал Хозяина и принеси для начала два бочонка. А я раздобуду каких-нибудь фруктов.

Азафа даже не успела оглядеться по сторонам, как стол уже был заставлен разнообразной снедью, а посреди торчал дубовый бочонок с изящным краником.

— Разве Демонам нужна человеческая пища? — садясь на стул с резной высокой спинкой, поинтересовалась джинири.

— Не поверишь, но так и есть, — подтвердил Ульмах и отправил в рот несколько сочных виноградин. Он хотел продемонстрировать красотке-ифриту, что еда не представляет никакой опасности.

После двух выпитых бочонков пригорюнившаяся Азафа рассказала свою историю. Она была единственной дочерью великого ифрита Омархама и его любимой жены Джафири, и местом их проживания была жаркая восточная страна с расстилающейся вдоль побережья солёного океана пустыней. Азафа славилась своим умением управлять огнём и щедростью к тем, кто проявлял храбрость и доброту. Не удивительно, что люди поклонялись ей, и её имя звучало в молитвах о защите и благополучии. Да, так было. Люди и ифриты в те времена особо не докучали друг другу. Даже бывало, что могущественные джинны помогали правителям в войнах, но и от награды в виде человеческих душ не отказывались.

— Моя плохая сторона — буйных дух, — призналась девица-джинири, хлюпая носом. — Он всегда подводил меня, подталкивал к конфликтам с теми, кто пытался использовать мою Силу для своих чёрных делишек. Был такой колдун, Мушир его имя. Мерзкий человечишка. С виду благообразный старичок, умные вещи говорил, а душа змеиная, вся ядом пропитана. Это я уже потом поняла, когда в ловушку попала.

Ульмах и Дуарх слушали её внимательно, не забывая подливать в бокал Азафы вино. Хмель девицу брал плохо, как и их самих. Демоны не оставляли попыток найти слабые места в скверном характере джинири, чтобы потом Хозяину было легче приручить её.

Однажды, когда Азафа забралась далеко в пустыню и резвилась там в своём огненном танце над золотыми дюнами, колдун заявился к ней в обличии бедного путника. Он жаловался на то, что заблудился, и умолял о помощи. Джинны в те времена охотнее откликались на человеческие просьбы и нужды, и Азафа, будучи доброй сущностью, согласилась вывести его из лабиринтов барханов. Но сначала она пригласила путника в свой песчаный замок (молодая джинири уже жила одна, покинув родителей), накормила и напоила, даже предложила переночевать.

— Путник в знак благодарности преподнёс мне вот этот самый медальон, — кивнула на пентакль Азафа. — По его словам, он был способен укрепить мою Силу и сделать непобедимой. Но стоило мне взять медальон в руки, колдун произнёс какое-то заклинание и запечатал мою душу в нём, забрал всю Силу, оставив жалкую тень величия. Артефакт стал моей тюрьмой, а Мушир использовал меня в своих злодеяниях, наводя страх на правителей и простых людей. Он не хотел становиться шахом, предпочитая действовать из-за спины…

— Серый кардинал, — хмыкнул Дуарх, опрокидывая в себя очередной кубок с вином. Хозяин уважил. Нектар был великолепным. — И что с ним потом случилось?

— Я точно не знаю. Когда последний раз я выполнила его поручение, разорив земли соседнего государства, Мушир почему-то спешно запечатал медальон вязью заклинаний и исчез. Не знаю, сколько тысячелетий я находилась в заточении. Наверное, оттого и характер мой стал несносным и ужасным.

Джинири протяжно вздохнула, печально глядя на пустой кубок.

— Более чем, — поддакнул Ульмах. — Страшно подумать, что случилось бы, если Карам смог бы извлечь тебя из медальона.

— Карам! — произнесла Азафа, словно выплюнула ядовитую слюну. — Это тот жалкий лавочник, возомнивший себя повелителем ифритов⁈ Ха-ха! Жаль, не успела я поджарить его, как тушку пустынного козла! Он оказался куда проворнее, чем я предполагала. Ну да, пусть он и лавочник, но кровь Мушира в нём присутствовала.

— Подожди, красотка, — замер Дуарх. — Ты хочешь сказать, что человек, у которого находился пентакль, потомок того самого колдуна?

— А ты думаешь, Высший, я сказку рассказывала? — оскалилась Азафа, и на мгновение расплылась багровым дымом. — Мне сотни тысяч лет, и я на самом деле глубокая старуха даже по меркам ифритов! Просто… мне нравится облик молодой девушки!

В её голосе проскользнуло кокетство.

— На моей памяти стирались