Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

Далеко нам уйти не позволяют. Из чёрноты на дорожку шагает фигура:

— Стоять! Кто такие?

Окрик резкий.

Тип высокий. И что куда важнее, с револьверами в руках. И в левой, и в правой. От так прям по-ковбойски.

— Гости, — говорю. — Заблудились малёха. Сёмка велел во флигель идти.

— А сам где?

— Так, пошёл ужин вызванивать. Посидеть думали. Покумекать… газеты почитать. Так а где флигель-то? Тут у вас темень, прям страх. У нас на фабрике и то посветлее будет.

Чистая правда, между прочим.

— Там, — револьверы опускаются. — Вон, прямо, видите?

— Не-а…

— Я вижу, Савка, ты чего? Вона, тот? — Метелька руку вытягивает и тычет. — Такой, кривой? И ещё дерево подле?

— Где?

— Да там!

— Пойдём, — тип засовывает револьверы за пояс. — Провожу, раз вы Сёмкины друзья… тоже студенты?

— Мы? — Метелька расхохотался во весь голос. — Эк придумал ты, дядька! Поглянь, ну какие из нас студенты. Скажешь тоже. Работаем мы. На фабрике. Воротынцевской. А сюда от нас позвали послухать.

— И как?

— Послухали.

— И?

— Чего? Смешно бають. А Сёмка, он ничего, весёлый. И сестрица его хороша…

— Губу-то не раскатывай, — произнёс тип, не скрывая раздражения. — Не про тебя девка…

— Я ж так, просто…

— Иди, просто он…

[1] Реальная заметка, 1904 г

Глава 9

Глава 9

Одному студенту Медико-Хирургической Академии, при переходе с 1-го курса на второй, было дано неудовлетворительное свидетельство. В присутствии других студентов он дерзко потребовал в том отчета от ученого секретаря конференции; товарищи приняли его сторону; произошел шум. Студент (был исключен из Академии. Тогда студенты, неизвестно кем подстрекаемые и созываемые, стали собираться в числе нескольких сот человек уже в здании Академии и с запальчивостью требовали возвращения исключенного товарища. [1]

Отчёт генерала Шувалова о расследовании студенческих беспорядков.

Поводок пришлось достраивать по уже известной схеме. Призрак, забравшись на толстую ветку дерева, что росло близ дома, свесил куцые крылья и глаза прикрыл. А уж Тьма добралась до окна и в него просочилась.

Комната та же.

Только теперь в кресле, которое Еремей занимал, устроилась Эльжбета. Она запрокинула ногу за ногу, и глаза прикрыла, и в целом казалась спящей, только вот рука с зажатым в пальцах мундштуком слегка покачивалась.

А вот гражданин Светлов расхаживал по комнате.

— Не маячь, — произнесла Эльжбета хрипловатым голосом.

— Я думаю.

— Да что там думать. Надо было Митюшу следом послать и всё. Или Потоцкого.

— И?

Он развернулся и встал напротив окна.

Прищурил жёлтые глаза, и усы шевельнулись.

— Ты сам говорил, что нет человека — нет и проблемы…

— Тут бы скорее Митюши не стало бы. Вместе с Потоцким.

— Испугался старика?

— Старый, дорогая, не значит слабый. И я своему чутью верю. Этот и мне бы шею свернул, будь у него такое желание. А потому здесь не стоит спешить.

— Думаешь?

— Именно, что думаю…

— Ты ему веришь?

— Не больше, чем он нам. Где-то правду сказал, где-то…

— Неужели, соврал? — теперь в её голосе насмешка.

— Хуже. Сказал правду, но не всю…

— Аристократ желает присоединиться к революционерам…

— Не он первый, не он последний.

— Да, но не ради идеи, а в поисках выгоды…

— Можно подумать, ты у нас только за идею работаешь. Что ты слышала о Бискуповых?

— Ничего.

— Совсем?

— А что? По-твоему, если я родом из царства Польского, то должна слышать о каждом, кто, возможно, где-то там отметился? Фамилия — да, звучит… с границы? Возможно. Дворяне? Тоже возможно. Ты не хуже меня знаешь, сколько там шляхты. Куда ни плюнь, в благородного попадёшь. Так что, может, и правда из одарённых. Или нет… сам проверяй.

Она выпустила дым изо рта и затянулась.

— Хватит, — Светлов ударил по руке, выбивая мундштук. — Хватит травить себя этой дрянью!

— Или что? — Эльжбета совершенно не испугалась.

— Ничего. У нас и без того проблем хватает…

— Так решай.

— А ты?

— А я своё дело делаю… и не будь букой. Всё ведь неплохо получается…

— Неплохо?

— Ты нашёл одарённого… двоих в теории, — она подняла два пальца и ими пошевелила. — Или троих… если и вправду кровная родня, то и у девки дар будет. А может, не у неё одной.

Тьма скатилась с подоконника.

— Толку-то…

— Нам, может, и не будет, а он, сам знаешь, одарённых любит…

Светлов застыл.

— Дерьмо.

— Ой, можно подумать, остальное розами пахнет. Как ты там вещал? Сложные времена требуют неоднозначных решений… или передумал? А может… может, ты решил его обмануть? Взять то, что он даёт, а взамен ничего?

— Хватит! — рявкнул Светлов и разом успокоился. — Ты права. Будем решать по ходу дела… встречусь. Переговорю.

— Вот… — она наклонилась и подняла мундштук, вытащила сигарету, которую бросила на пол. — А что до фабрики, то проблема решилась наилучшим образом… всего-то сотня рублей. И всё сделают в лучшем виде.

— Когда?

— Да завтра же. Чего тянуть…

— Завтра? Завтра…

— Ты ж сам хотел, чтобы побыстрее.

— Да, но…

— И он тоже. Или ты за этих переживаешь? Так намекни тогда, чтоб больными сказались…

Светлов задумался.

— Нет. Ни к чему.

— И правильно. Видишь? А ты тут раздумался весь. Всё просто. Надо лишь делать то, что тебе говорят…

Она поднялась и потянулась, изгибаясь весьма однозначным образом. Вот только на Светлова эти извивы не подействовали.

И даже когда Эльжбета положила ладони на его плечи, он вывернулся:

— Поищи кого другого.

— А ты брезгуешь?

— У тебя голова не соображает…

— Поверь, голова для этого дела не нужна. А я устала! Я, между прочим, тоже ожидала другого! Ты мне что обещал… — голос её взлетел до визга.

А дамочка-то реально накурилась, если её так штормит.