Потерянные крылья - Морган Дэйл

– Сынок, мне нужно, чтобы ты снял рубашку.

Тот, с кем его отец разговаривал до этого, исчезает и возвращается с чемоданом. Кристофер непонимающе смотрит на него, рассеянно моргает, но стягивает с себя верх. Олдридж поворачивает сына к себе спиной. Вся комната погружается в молчание, которое нарушает лишь человек, разгребающий стол и застилающий его полиэтиленом.

Олдридж хватает пилу поудобнее и подталкивает сына в руки своих телохранителей.

– Держите его крепче, не хочу отпилить что-то лишнее. Это было бы неприятно.

Кристофера хватают за руки, и страх тут же захватывает его разум, заставляет рваться и кричать. Взрослые ведут себя так, будто ничего и не происходит. Пока одни тащат ребенка к столу, тот, что принес чемодан, надевает перчатки, наполняет шприцы из ампул и готовит другие инструменты. Пока остальные готовятся, в спину вонзается игла с обезболивающим.

Крис ничего не может сделать. От крепко удерживающих его рук наверняка останутся синяки, но это мало его заботит – он пытается обернуться, посмотреть на отца, понять, что происходит. Крыло прижимают к поверхности стола, а второе грубо отодвигают.

– Нужно подождать, пока не подействовало. – Незнакомый голос добавляет лишь больше паники. Дрожь проходит по всему телу, он замирает.

– И сколько я должен ждать? Журналисты ждать не будут! – У отца раздраженный голос, а время тянется бесконечно, но что-то подсказывает Кристоферу, что каждая секунда для него сейчас настоящая драгоценность.

Нет никакого предупреждения, только отвратительный скрип кости и громкий крик Кристофера. Отголосок боли прошивает насквозь. Короткий перерыв, но все начинается сначала – и в этот раз больнее. Оставаться в сознании невозможно, но стоит ему перестать дергаться, проваливаясь во тьму, как в нос ударяет запах нашатыря.

Это резко возвращает в реальность, полную боли; за это время его успевают перевернуть.

– Нет, пожалуйста, нет…

Мольбы обрывает точно такой же отвратительный хруст. Кричать уже не выходит: горло болит и получается лишь хрипеть, заливаясь слезами. Сквозь все тело проходит дрожь боли, хотя она постепенно затухает. Крису хочется, чтобы все это скорее прекратилось. Он почти не слышит, о чем говорят взрослые, почти не видит их. Кажется, его отец тряпкой вытирает руки от крови. Делает он это так же изящно, как и все остальное.

За его спиной вроде бы врач. Остатки боли, пульсирующие в спине, мешают понять, что именно там происходит. Криса держат в несколько рук, приподняв и удерживая в вертикальном положении, делая плотную перевязку. Кажется, штаны у него все мокрые – в крови. Кожу вокруг крыльев покалывает. Вокруг него кровь и перья, но он ничего не может понять: еле удерживается в сознании.

– Мы сможем провести операцию по окончательному удалению, после того как репортеры уедут.

– Хорошо, избавьтесь от перьев на спине. Лаборатория успела изготовить образец экспериментального препарата, пусть отправят сюда.

Пальцы Олдриджа с силой сжимают заплаканное и бледное личико сына.

– Только попробуй меня сейчас опозорить, мелкая дрянь. Ты понял меня?

Ответа не следует. По комнате раздается звук звонкой пощечины.

– Я не слышу тебя!

Дрожащие бледные губы приоткрываются, произнося еле различимое:

– Да, отец.

Последнее, что слышит мальчик, – приказ привести его в порядок, пока есть время. Через полчаса он должен стоять перед журналистами, улыбаться и делать вид, что с ним все хорошо. Он не имеет права подвести отца, он не хочет больше испытывать эту жуткую боль, сжирающую разум. Нет, ему хочется оказаться в теплых объятиях отца и еще хоть раз услышать это теплое «сынок».

* * *

Глава 16

– Да, я не человек.

Кристофер поворачивается к Джейсону. В его глазах – чувство вины и страха. В голове набатом звучат слова отца: «Ты никогда не найдешь своего места в мире. Как только люди узнают, что ты всего лишь животное, они отвернутся от тебя. Но и среди зверолюдей тебе не будет места: каждый, кто узнает, что ты такой же, обозлится, потому что ты жил как полноценный член общества».

Все нутро Криса сжимается, и он снова чувствует себя маленьким мальчиком, который не знает, что ему делать. Джейсон выглядит шокированным, но в его взгляде нет ни капли злобы, и Крис зажмуривается: он не хочет смотреть, как она там появится.

Холодные пальцы касаются его спины, аккуратно проводят сверху вниз по шрамам на лопатках. Кристофер вздрагивает. Фантомные боли прошивают спину. Он до сих пор помнит тот ужас, который испытал, поняв, что не чувствует крыльев. Ему больше никогда не спланировать вниз и не взлететь – он навсегда останется на земле, завидуя каждой маленькой пташке, имеющей возможность взмахнуть крыльями. Из груди Криса вырывается сдавленный всхлип. Джейс укладывает ладонь между лопатками своего спутника, и этот жест кажется самым поддерживающим из всех, что Кристофер когда-либо ощущал.

– Тише.

Мягкий голос действительно успокаивает. Рука Джейсона исчезает на несколько минут, а ей на смену приходит прохлада – волк смачивает тряпку в воде и прикладывает к раздраженной коже спины.

– Теперь мне ясно, что это были за таблетки. У тебя растут перья.

Крис кивает и зажимает рот ладонью. Ему сейчас ужасно не хочется говорить, словно слова вдруг стали весом с булыжник.

– Кто их отрезал?

Крис вздрагивает. Это тяжело. Размытые воспоминания медленно возвращаются, возникая перед глазами, хотя Кристофер предпочел бы от них совсем избавиться. Он почти ничего не помнит из событий того дня, но обрывки, которые прорываются через пелену забытья, заставляют тяжело дышать, дрожа где-нибудь в углу и сжимая себя в крепких объятиях, впиваться в шрамы на спине ногтями. В такие дни они болят особенно сильно.

– Я не помню. Там было много людей. Знаю только, что вначале их просто отпилили, хирургически удалили только потом.

Кристофер не видит, как плотно сжимаются челюсти Джейсона. С первого взгляда можно подумать, что он злится на Кристофера, как и всегда, но мягкие заботливые движения, которыми он обтирает красную спину прохладной водой, исключают этот вариант. Нет, Джейсон Коуэлл злится на людей, которые в очередной раз искалечили жизнь и тело еще одного зверочеловека.

В голове Джейсона многое встает на свои места, даже то, что за много лет Крис так и не сумел понять. Просто он уже давным-давно потонул в том, что считает правильным его отец. Кристофер, не терпящий неидеальности других, и сам должен был соответствовать придуманному для него недостижимому идеалу. Он родился «неправильным и сломанным», ничто не сможет этого исправить: ни таблетки, ни калечащие операции, ни идеальные манеры и точно не кофе, который обязательно должен быть