Источник - Дмитрий Александрович Билик

площади и вовсе стоял великан. Так мне сначала показалось. Но, подойдя ближе, я рассмотрел, что это обычный рубежник, просто ростом метра два с большими копейками. Да веса в нем килограмм сто пятьдесят — причем не жира, а мяса. Этот молодец с двенадцатью рубцами забавлял остальных тем, что жонглировал здоровенными дубинами. На сколько здоровенными? Ну, если бы он разок не поймал такую, то она размозжила бы голову любому недотепе до состояния «эта лужица здесь до меня была».

«Великана» звали Захар, и, насколько я успел подслушать, у него хист оказался завязан на силу. Оттого рубежник и предстал таким здоровым. Лишний раз задумаешься — это хист продолжение тебя или ты хиста. Вот взять того же Захара. Промысел требовал, чтобы он был огромным. Потому что чем ты больше, тем сильнее. А так ли уж этого хотел рубежник?

У самых казарм устраивали что-то вроде потешных поединков. Захара туда благоразумно не брали, иначе бы армия нового воеводы значительно поредела. Хотя у ребят и так получалось неплохо. Я поглядел на несколько падений, лещей, зуботычин, и мне прям не по себе стало. Вся проблема в том, что я невероятно впечатлительный и сразу стал примерять все это на себе. Вот уж бабушка меня точно не для того воспитывала, чтобы всякие непонятные типы с Петербурга и без того не слишком красивое лицо портили.

Хотя, потолкавшись еще немного, я понял, что тут полный интернационал. Питер, Новгород, Гатчина, Старая Русса, даже с десяток тверских набралось. Как я понял, они выполняли сразу две функции. Официально помогали, а неофициально получали информацию из первых рук, чтобы после обо всем доложить собственному князю.

Я потоптался еще немного, благоразумно решив не подходить снова к кружалу, где уже стоял дым коромыслом. А после покинул Подворье.

— Не нравитсс… ся мне все это.

— Согласен. Могли бы выпивку бесплатной сделать. Так Василь в полтора раза цены задрал, монополист хренов.

— Слишком весс… село, — продолжила лихо. — Будто они уже всех победили.

— А, ты из секты тех теток, которые говорят: «Не смейся громко, а то придется горько плакать?».

— Я не тетка, — резко, наверное, даже чересчур, ответила Юния. — А что до моих сс… слов, то ты их еще вспомнишь.

— Слушай, не нагнетай. Я и так с тобой стал законченным пессимистом. Все нормально будет. У русских есть один старый обычай.

— Какой еще? — заинтересовалась лихо.

— Мы очень медленно запрягаем, но когда беда все-таки пришла в дом, так разгоняем сани, что их уже не остановишь.

— А под полозья попадают и сс… свои и чужие, так?

— Ой, с тобой вообще невозможно разговаривать.

Только мы захотели добраться до дома, как вдруг… да шучу, ничего не случилось. Выборг все так же жил жизнью постапокалиптического городка. Я думаю, это одна из причин, почему Царь царей не стал двигать в сторону того же Питера. Там его движуху бы сразу заметили.

Короче, по пути я зарулил в магазин и закупился продуктами. А что? Война войной, а не использовать кулинарный талант Гриши — это практически смертный грех. Правда, из-за того, что моя машина сейчас стояла совершенно в другом месте, а «светить» ее было никак нельзя, пришлось все покупки сложить на Слово. И таким макаром добираться до дома. Точнее, моего временного места пребывания.

Выяснилось, что бес с чертом не просто обжились, но уже даже принялись вовсю совращать домового. А тот будто бы только этого всю жизнь и ждал. Короче говоря, эту тепленькую компанию я обнаружил на кухне за распитием какой-то пузатой бутылки коньяка. Наверное, что-то из прошлых запасов Инги.

— Ты, Саня, главное, с меня пример бери, — обнимал Гриша волосатую нечисть. — Они же не понимают, что на нас с тобой все держится.

— И на мне еще, дядя Гриша, — встрепенулся черт.

— Ну, Митя да, тоже там такой, подай-принеси, — благодушно махнул рукой бес. — Ты, Саня, главное, сам себе скажи, вот меня устраивает так жить, как я раньше жил или я этот, как его, кузнец своего счастья?

Домовой именно в данный момент как раз собрался что-то брякнуть, но Гриша его перебил.

— Ты не торопись, Саня, подумай. Это вопрос филосфсфи… филологи… сложный вопрос. А хочешь, давай к нам? Мужик ты нормальный, работящий, убирать любишь. Я за тебя словечко замолвлю, хозяин у нас добрый, всякую шелупонь в дом берет. В смысле, никого на улице не оставляет. Саня, представляешь, один раз кикимору приютил.

Домовой опять захотел что-то сказать, даже палец поднял, но бес вновь его перебил:

— Ты не переживай, мое слово тут кремень. Я как скажу, так и будет. Без меня тут вообще…

Что именно «вообще» Гриша не успел придумать, поэтому просто ударил кулаком по столу. Митя ойкнул, а вот домовой не испугался. Напротив, он поднял палец перед собой, привлекая внимание.

— Один момент.

— Че такое, Сань?

— Я вот как раз об этом и хотел поговорить. Я не Саня.

— Да? — растерялся бес. — А так на Саньку-покойника похож. И волосы такие же.

Именно на этом моменте я решил, что пора внести чуток хаоса в этот тарантиновский диалог. Поэтому вошел на кухню. Мое появление произвело примерно такой же эффект, как возникновение бутылки водки на вечеринке любителей трезвого образа жизни. Митя покраснел и метнулся в одну сторону, псевдо-Саня в другую, а Гриша неуловимым движением смахнул бутылку со стола.

— Хозяин, я тебя жду, жду, а ты все не идешь, не идешь. Кушать будешь? Мы тут… чем бог послал.

— Накладывай.

На столе как-то сама собой появилась ароматная гречка и две котлеты. Я вдохнул одуряющий запах обычной вроде бы еды, и в животе призывно заурчало. Откуда только бес продукты взял? Нет, гречка, возможно, могла оставаться где-нибудь в закромах у Инги, а вот котлеты?

— В морозильнике фарш был, — словно прочитал мои мысли Гриша. — Эта Травница вообще молодец, у нее везде порядок, продукты на всю неделю расписаны, в лоточки уложены. Жалко, стухло больше половины. Хозяин, а чего вы там узнали?

— Выборгский воевода Федя Моровой при поддержке князя хочет покрошить в лоскуты Трепова тире Царя царей.

— Это хорошо, — кивнул сам себе бес. — Ты чай будешь, хозяин?

— Будешь.

— Если так пойдет, скоро все образуется. Заживем как прежде или даже лучше, да хозяин?