Врач из будущего - Андрей Корнеев

сгорбившись, на отдельной скамье, его лицо было землистым, глаза пустыми. Он был уже сломан. Голосовали единогласно. Рука Ивана поднялась вверх вместе со всеми. Он ловил на себе взгляд Кати — быстрый, полный понимания и общего ужаса. Этот спектакль был для них посланием: «Смотрите, что бывает с теми, кто высовывается. И даже те, кого хвалят, не застрахованы».

После собрания Петр Семенович окликнул его.

— Борисов, задержитесь на минуту.

Когда аудитория опустела, замдекана подошел к нему. Его улыбка была тонкой, как лезвие бритвы.

— Рад вашему исправлению, Лев Борисович. Видимо, беседа с отцом пошла на пользу. Вы правильно поняли, что такое коллективная ответственность.

— Я стараюсь, Петр Семенович.

— Это видно. Мы даже подумываем утвердить вас профоргом вашей группы на летней практике. Большая ответственность. На вас будут равняться.

Иван почувствовал, как в его теле что-то сжимается. Это был новый уровень. Больше доверия — больше контроля.

— Спасибо за доверие, — автоматически ответил он.

— Да, доверие… — Петр Семенович помолчал, его взгляд стал отсутствующим. — Знаете, ко мне на днях обращалась профессор Орлова. Интересуется, не занимаетесь ли вы дополнительно где-то… на стороне. Говорит, уровень ваших медицинских познаний… не по курсу. Странно, да?

Ледяная игла прошла через сердце Ивана. Он сохранил лицо каменной маски.

— Я много читаю в библиотеке, Петр Семенович. И советуюсь с матерью. Она врач.

— Конечно, конечно, — замдекана кивнул, делая вид, что удовлетворен. — Так и думал. Просто… некоторые товарищи проявляют излишнее любопытство. Вы уж не обращайте внимания. Продолжайте в том же духе.

Он похлопал Ивана по плечу и вышел из аудитории. Иван остался стоять один, в гробовой тишине, с чувством, что на его кожу только что нанесли невидимую, ядовитую метку. Система не просто следила за ним. Она давала ему это понять.

Идея пришла к нему спонтанно, после очередного изматывающего комсомольского собрания. Он видел, как Катя собирает книги в свою потрепанную кожаную сумку. Сорокалетний циничный голос в его голове ехидно заметил: «И что, Горьков, будешь приглашать девочку на свидание? У нее грустные глаза, а у тебя — дурацкий значок ГТО на груди». Но он уже научился заглушать этот голос.

— Катя, — он подошел, стараясь, чтобы звучало нейтрально. — Не хочешь пройтись? В Летнем саду. Воздухом подышать. В четырех стенах задыхаться начинаю.

Она посмотрела на него своими большими, слишком взрослыми для двадцатилетней девушки глазами. В них мелькнуло удивление, легкая настороженность, а потом — понимание.

— Да, — просто сказала она. — Пойдем.

Летний сад просыпался. Скульптуры, укрытые на зиму деревянными щитами, еще стояли как закутанные призраки, но на аллеях уже не хрустел снег, а чавкала под ногами влажная земля. На деревьях лопались липкие почки, наполняя воздух горьковатым запахом. Они шли молча, и это молчание было удивительно комфортным.

— Экзамены скоро, — начала Катя, наконец, ломая тишину. — Боишься?

— Нет, — честно ответил Иван. — Учеба… она дается легко.

— Да, я заметила. Раньше ты этого не показывал.

Они вышли к пустынной, затянутой серой пленкой воде канала. Катя облокотилась на холодный гранит парапета.

— Зачем ты все это затеял, Лев? — спросила она, глядя на воду. — Бег, ГТО, эта… лихорадочная активность в ячейке? Раньше ты был тихим, незаметным. Другого человека я в аудитории видела.

Вопрос был прямым и неожиданным. Старый Иван начал бы юлить, строить из себя шутника. Но он устал от масок.

— Чтобы выжить, — так же прямо ответил он. — И чтобы… иметь право на голос. Чтобы, когда я что-то скажу, меня не приняли за сумасшедшего или вредителя, а хотя бы выслушали.

Катя медленно кивнула.

— Умная тактика. Опасная, но умная.

Она помолчала, а потом заговорила снова, тихо и ровно, как будто рассказывала давно заученную, горькую историю.

— Мой отец был инженером. На Путиловском. Он тоже хотел что-то улучшить. Разработал приспособление для токарного станка. Простое, дешевое. Увеличивало выработку на треть. Он оформил его как рацпредложение.

Она замолчала, и Иван почувствовал, как у него похолодело внутри.

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Его рационализацию признали… вредительской. Сказали, что он хочет сорвать производственный план, изнашивая станки. Его «прорабатывали» на собрании. Он не выдержал… умер от инфаркта через месяц. Мама говорит — от стыда и отчаяния.

Иван смотрел на ее профиль, на сжатые губы. Он понял, что ее грусть — это не просто меланхолия. Это знание. Понимание цены.

— Я… я не знал, — пробормотал он.

— Теперь знаешь, — она повернулась к нему. В ее глазах не было слез, только твердая, холодная ясность. — Главное — не торопись, Лев. Ты строишь не дом, а фундамент. И он должен выдержать не только тебя, но и тех, кто будет рядом. Потому что, если он рухнет, обвал погребет всех.

Эти слова прозвучали не как угроза, а как предупреждение союзника. Как передача карты минных полей.

— Я постараюсь, — сказал он, и это было самое искреннее, что он говорил за последние недели.

Он проводил ее до старого, некогда богатого, а теперь заселенного десятками семей дома на Петроградской. Они стояли на ступенях, и между ними висело невысказанное, сложное чувство — не романтика, а глубокое интеллектуальное и человеческое понимание, связь двух чужих в этом мире, нашедших друг в друге родственную душу.

— Спасибо за прогулку, — сказала Катя.

— Спасибо, что пошла, — ответил Иван.

Она кивнула и скрылась в темном подъезде. Он постоял еще немного, глядя на освещенное окно на третьем этаже, где, как он предположил, была ее комната.

В следующую субботу он поехал к родителям. Отец, как обычно, был на работе — его «бумажная» служба в ОГПУ не знала выходных. Квартира утопала в тишине, нарушаемой лишь тиканьем стенных часов и скрипом половиц под ногами.

Анна встретила его с обычной сдержанной лаской, но в ее глазах он прочитал немой вопрос. Она видела его метаморфозу и беспокоилась.

После обеда, когда они остались на кухне вдвоем, он решился на прямой разговор.

— Мама, мне нужна твоя помощь.

— Что случилось, Лёва? — она насторожилась.

— Отец сказал, что мне нужно начинать с малого. С того, что просто, дешево и не вызывает вопросов. Помоги мне. Что в твоей больнице, в твоей поликлинике можно улучшить прямо сейчас? Без всякой химии, без новых лекарств. То, что лежит на поверхности.

Анна смотрела на него внимательно,