Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Домой я возвращалась в самом пасмурном состоянии духа. Были виной тому воспоминания о Душителе или дурные предчувствия – сложно сказать, но моё состояние не укрылось от Лайзо. И когда он спросил, что со мною, я – не иначе, от растерянности – эхом откликнулась:

– А с тобой?

К счастью, прозвучало это не как поддразнивание, а искренне, беспомощно и беспокойно. И более того, случайный вопрос попал в цель. Лайзо помрачнел, и руки у него напряглись; машина поехала медленнее.

– Ругаю себя, – признался он. – Нужен был мне этот грог, я и не замёрз-то… Да и с Салливаном мы не такие уж приятели. А тут словно дёрнуло что-то. Уже потом, когда Эллис подбежал с вопросами, я подумал, не новый ли повар сунул свой длинный нос в разговор, который его не касается. И знаете, что, Виржиния? – Его интонации в этот момент до странного, щемящего чувства в груди напомнили детектива. – Я попытался взглянуть на гостя, ну, по-своему. И ничего не увидел.

Я представила Рене Мирея в ряду особых людей – людей ли? Сэран, Валх, Алвен, святой Кир Эйвонский, Абени, леди Милдред из снов, Зельда с её пророческим трансом, наконец, сам Лайзо… И среди них – вздорный рыжий повар из Марсовии?

Быть того не может. Просто не верю.

– Наверное, шпионил кто-то другой, – вслух ответила я.

– Скорее всего, – протянул Лайзо задумчиво. – Не бойся. Дважды меня врасплох не застанут.

И хотелось бы верить ему, однако врождённая осторожность возобладала над доводами влюблённого сердца. Всюду мерещились опасности и враги, даже под крышей собственного дома. Мистер Чемберс, сонный и бледный, встретил меня на пороге и забрал пальто. Время стояло позднее, и почти все обитатели особняка уже спали. Повсюду царила тишина, нарушаемая лишь заполошным тиканьем часов в голубой гостиной; свет почти нигде не горел. Я замешкалась на лестнице, привыкая к полумраку – и едва не закричала, увидев у дверей, ведущих в комнаты для прислуги, Джула. А ведь сложно не заметить на фоне голой стены долговязого красно-рыжего мужчину в белой рубашке…

– Доброй ночи, – поздоровался он первым, как всегда, не называя меня по имени и не используя иных обезличенных обращений, вроде «мэм» или «миледи». Говорил он тихо, но низкий тембр вызывал щекочущую лёгкость в голове, как при взгляде с большой высоты. – Я вас напугал. Прошу прощения. Клэр где-то забыл книгу, я ищу её.

Джул моргнул, отводя взгляд в сторону, и это словно разбило заклятие страха. Я вспомнила, как много раз столь же внезапно сталкивалась с дядиным камердинером, как он подобным образом оправдывался, иногда оговариваясь и называя Клэра по имени… Видимо, сегодня и правда выдался слишком суетный, тревожный день.

– Ступайте, – кивнула я благосклонно. Джул сдвинулся с места. – Хотя нет, погодите… – Он замер. – Вечером в кофейню, уже после закрытия, наведался посторонний. Ничего плохого не произошло, и дядю, разумеется, беспокоить не стоит…

Я не договорила, не зная, о чём, собственно, собираюсь попросить или предупредить. Джул же, словно так и надо, отвесил короткий поклон:

– Сюда чужие не входили. И не войдут.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась я. – К тому же мистер Чемберс запер двери на моих глазах. Доброй ночи.

Так закончился этот странный диалог. Впрочем, и Лайзо, и дядин камердинер оказались правы: ни тогда, ни на следующий день никакие незваные гости не пробирались ни в «Старое гнездо», ни в особняк на Спэрроу-плейс.

Всё было спокойно.

Первый сигнальный огонь грядущего хаоса вспыхнул в самом начале апреля. Георг, случайно или умышленно, сболтнул лишнего, и достопамятное «яблоко позора» с необъяснимой скоростью покорило умы посетителей кофейни. Мирей, услышав это название, сначала лишь передёрнул плечами с мнимым безразличием, но с каждым новым упоминанием становился всё мрачнее, пока наконец дрожащими руками не расколотил две тарелки и блюдце: заядлые шутники, как правило, обладают весьма тонкой нервной организацией и обострённым чувством собственного достоинства. Редко кто способен посмеяться над собою, а уж бестрепетно вынести, когда его шалость оборачивается против него же…

– Полно так на меня коситься, – снисходительно посоветовал Георг, не отвлекаясь от таинства приготовления «закалённого кофе»: для этого напитка несколько зёрен положено прожарить в турке перед тем, как добавить молотого кофе и воды. Чуть зазеваешься – и вместо благородного вкуса и аромата получишь мерзкий горелый душок. – В конце концов, не я додумался так обозвать ваше «яблоко позора», мистер Мирей.

Повар от очередного надругательства над своим шедевром побледнел и пошатнулся, и, готова поклясться, притом нисколько не разыгрывая нас.

– А кто же? – слабым голосом спросил он.

Я попыталась взять вину на себя и предотвратить катастрофу, но слишком резко вдохнула пряный воздух и раскашлялась, Георг, явно веселясь, ответил:

– Мистер Норманн. Вы его наверняка знаете по газетам как детектива Эллиса, – подмигнул он. – Если Небеса будут милостивы – скоро познакомитесь лично.

Вероятно, ему показалась смешной мысль свести двух своих врагов, два источника вечного беспокойства, но меня она ужаснула.

– Спаси нас и убереги, святой Кир Эйвонский, – прошептала я с жаром, выходя в коридор. – Чтоб они никогда не встретились и не зацепились друг за друга…

Тщетно.

Либо я выбрала неправильные слова, либо Эллис успел в детстве преизрядно досадить святому покровителю собственного приюта, однако Кир Эйвонский моим скупым молитвам не внял.

Детектив заявился тем же вечером, да причём раньше обычного.

Надо заметить, что дурные предчувствия овладели мною ещё днём. Уж слишком странно повёл себя повар! Сперва он принялся дотошно, не проявляя ни проблеска враждебности, расспрашивать Георга и Мадлен о том, каков из себя детектив, что любит и не любит, чем увлекается в свободное время… Потом ушёл в глубокие раздумья, добавив соли вместо сахара в подливку для карамельного пирожного – к счастью, даже в ошибках Мирей был гениален, и десерт получился изумительный.

– Как назовём? – спросила я, внутренне сжимаясь и ожидая бунта, но Мирей лишь отмахнулся:

– Пусть будут «Слёзы инфанты». Если написать это в меню на марсо, снобы в обморок попадают от восхищения. Многие, видите ли, считают, что даже гренки приобретают божественный вкус, если к ним приложил руку повар из-за границы.

Мэдди это язвительное замечание развеселило неимоверно.

– А разве не так?

Мирей залихватски сдвинул колпак набок и склонился к ней, понижая голос и смешно коверкая слова:

– Истина в том,