Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

– Прекрасно! – сразу повеселел детектив. – Значит, и то, что на плите, не остыло тоже. Там ведь есть что-то?

– Кажется, пирог… – договаривала я уже пустому крыльцу.

Последние дни в округе властвовали туманы – промозглые, тяжёлые, пропитанные смрадом из Смоки Халлоу. Здесь, в Вест-хилл, дули ветра и дышалось полегче, а вот на другом, более низком краю бромлинского «блюдца» приходилось непросто – говорят, что пальто там промокало насквозь уже через четверть часа обыкновенной прогулки. Эллис же, судя по его виду, с утра успел исходить весь город, до последнего грязного тупика, вдоволь насладившись и нашими ледяными ветрами, и сырой хмарью Ист-хилл.

Умиротворяющий уют общего зала, фирменный мясной пирог Георга, а также некоторое количество «не совсем удавшихся шедевров» от Рене Мирея отчасти вернули детективу доброе расположение духа. Ровно настолько, чтоб он соизволил пояснить, что подразумевает под возмутительным «осчастливила».

– Но ведь это вы подали Рокпорту распрекрасную идею свалить на меня труп герцога? – потешно выгнул брови Эллис и сделал большой глоток чая с тимьяном, лимонной цедрой и бадьяном – первейшее средство, когда простуда стоит за левым плечом и ждёт, пока вы дадите слабину. – Так вот, меня им едва не раздавило. Слишком большая ответственность для рядового детектива… лучшего рядового детектива… даже для лучшего детектива Бромли. Газетная шумиха – полбеды, но вот политика… – вздохнул он обречённо и взлохматил себе волосы. Потом взглянул исподлобья: – Вы знали, что в Парламенте он был сердцем и, что важнее, головой блока, выступающего за дипломатический путь разрешения конфликта с Алманией? А сейчас достаточно искры – и всё вспыхнет, а искру алманцы нам с удовольствием подкинут, своими или чужими руками… Почему вы хмуритесь?

Я немного помедлила, но всё же призналась:

– Слишком сложно. Признаться, я раньше избегала политики.

– Не могу винить вас, – с тоской отозвался Эллис. – Если проще, то причины желать покойному герцогу в скорейшем времени покинуть наш мир имелись у многих. И в Аксонии, и за её пределами. Для множества людей при жизни он был как бельмо в глазу, теперь они постараются извлечь выгоду из его смерти. Я, как никогда, рискую своей головой, расследуя это дело, и мне бы стоило поскорее заявить во всеуслышание, что никто не виноват – глупая медведица просто взбесилась. И знаете, что самое отвратительное, Виржиния?

– Не догадываюсь, – покачала я головой.

Теперь меня начала мучить совесть.

Конечно, дяде Рэйвену нужен был свой человек поближе к расследованию, но ведь я действовала не из благих побуждений, а в значительной степени потакала любопытству… И невольно подставила таким образом Эллиса.

– Себе я уже доказал, что всё произошедшее не было случайностью, – ответил детектив угрюмо. – Герцога убили. Я знаю как, но не знаю кто и зачем. И это будет мучить меня, пока я не найду разгадку.

Внезапно в коридоре между залом и кухней натужно скрипнула половица.

«Нас подслушивают!» – мгновенно пронеслось в голове.

Подхватив трость, я осторожно направилась к источнику звука. Однако в коридоре меня ожидали лишь полумрак и тишина. Из кухни доносилось негромкое ворчание Георга, в которое изредка вклинивался смех Мадлен. 

«Почудилось, наверное», – подумала я, и тут совершенно отчётливо хлопнула дверь с чёрного хода.

– Поймали кого-то? – спросил Эллис, неожиданно возникая у меня за спиной.

– Вы ходите бесшумно, как призрак! – досадливо воскликнула я от испуга.

Из кухни тут же показался Георг, а следом и Мэдди, которая до того явно избегала детектива – обижалась на него за то, что он не пришёл на представление. Но, слава Небесам, разумность и осторожность в ней всегда преобладали над девичьей чувствительностью. Даже сейчас, когда сердце было полно любви, а душа – тревог.

– Кто тут был? – отрывисто спросила Мадлен. – Дверь запирали?

– Вроде бы да… – засомневалась я. – Но могла и позабыть.

– Спрошу Лайзо, может, он видел чего-то, – вызвался Эллис и зябко обхватил себя руками. – Эх, влезать сейчас в мокрый пиджак…

Выглядел детектив настолько несчастным, что даже чёрствый Георг растрогался.

– Накиньте мой макинтош, мистер Норманн. Буду вам премного благодарен, если вы освободите меня от необходимости выходить и самому разговаривать с мистером Маноле. И, разумеется, никакой речи не идёт о том, чтобы под дождём мокла леди Виржиния или мисс Рич.

Эллиса не было десять минут, не больше. Вернувшись, он сообщил, что Лайзо, к сожалению, никого не заметил, поскольку встретил мистера Салливана, решившего прогулять свою бессонницу, и принял его приглашение согреться кружечкой грога и переброситься словом-другим. Отлучился Лайзо со спокойной душой, зная, что детектив присматривает за мною – с одной стороны, а беседа наша наверняка затянется – с другой.

– Но в кофейне определённо кто-то был, – заключил Эллис. – На пороге – полукруг от дождя, а ветер как раз с востока. С тех пор как пришёл я, всё уже высохло, значит, дверь открывали снова.

– И зачем кому-то могло это понадобиться? – воскликнула я досадливо, выказывая чуть больше раздражения, чем подобало леди.

– Вот уж не знаю… – задумался детектив. – Как вы там говорили – здесь о нас сплетничать некому? Вот и посмотрим, потянется ли ниточка слухов, а если потянется – то к кому приведёт. А пока не вернуться ли нам в зал? Там, кажется, оставался ещё ваш волшебный чай и это, как его… яблоко позора.

Мысленно посочувствовав Рене Мирею – Эллис редко давал кому-то или чему-то прозвище, но если уж снисходил до этого, то прирастало оно намертво – я последовала сему в высшей степени разумному совету. К тому же о расследовании мы поговорить так и не успели, а разузнал детектив, как выяснилось, немало любопытного…

И даже обескураживающего.

– Я опросил всю труппу, Виржиния, – сообщил он, понизив голос. – Ну и чудаки, скажу я, все как на подбор! Мне доводилось и среди знати крутиться, и в трущобах Смоки Халоу, и в монастырях, и в герцогском замке, и даже в таборе гипси, но с такими оригиналами я не встречался. Их словно нарочно подбирали, чем эксцентричнее, тем лучше. Фея Ночи среди них – светоч разумности и спокойствия. Её настоящее имя, кстати, Дороти Ишервуд, она из Бромли родом, хотя и сбежала из дома в восемь лет. Так вот, если б не мисс Ишервуд, то со мной