Полет птицы Пэн - Priest P大

Маленький нищий доел десерты, закончил наконец бессмысленно сотрясать воздух и перешел к делу.

Он рыгнул, выпрямился и, понизив голос, сказал:

– Помнишь пещеры… о которых упоминал второй шисюн?

Чэн Цянь ожидал этого, так что спокойно ответил:

– Шиди, это нарушение правил клана. Ты почти освоил первый стиль, может, пора уже прочитать их?

Хань Юань всерьез считал своего маленького шисюна неразумным. С чувством собственного превосходства он принялся читать Чэн Цяню нотации:

– Какой толк в том, чтобы заучивать правила клана? Никогда не видел никого настолько же упрямого, как ты. Ты что, не слышал, что сказал второй шисюн? Без чувства Ци ты в лучшем случае станешь акробатом, даже если в совершенстве освоишь все стили и техники. Сколько времени пройдет, если совершенствоваться шаг за шагом? Ты не сможешь всегда оставаться консервированным!

– Консервативным, – поправил Чэн Цянь.

– Ерунда все это. Я в любом случае собираюсь в пещеру, ты со мной? – махнул рукой Хань Юань.

Ответ Чэн Цяня ясно дал понять, что он «честный и хороший» мальчик.

– Я не посмею… – сказал он.

Его решение было окончательным. Разочарование, охватившее Хань Юаня, быстро сменилось презрением. Хань Юань был крепким и простоватым ребенком, такие дети всегда ненавидят «хороших мальчиков» вроде Чэн Цяня, послушных и неустанно следующих правилам.

– Домашний, – скривился Хань Юань, бросив сочувственный взгляд на Чэн Цяня.

Чэн Цянь, в свою очередь, считал своего шиди паршивым псом, глупым и безнадежным. Любое чувство – неважно, симпатия или ненависть, – по отношению к нему было напрасной тратой сил. А потому все, что он сделал, – это молча потянулся за чашкой.

Хань Юань какое-то время наблюдал за Чэн Цянем, но подаренный ранее мешочек кедровых конфет смирил его гнев. Полный жалости и сочувствия, с превосходством бродячей собаки над домашней кошкой, он покачал головой и вздохнул:

– Вы, домашние детки, будто из фарфора сделаны.

Сегодня днем в Зале Проповедей Чэн Цянь впервые прикоснулся к Ци, окутывающей гору Фуяо, и к ее мистическим тайнам. Он также знал, что Ли Юнь тоже интересовался ими. Должно быть, второй шисюн очень хотел узнать, что именно происходит в пещерах в первую и пятнадцатую ночь каждого месяца, но не хотел рисковать, нарушая правила. Похоже, он давно искал жертвенного козла.

Несмотря на то, что Хань Юань не смог убедить Чэн Цяня, он ушел не с пустыми руками. Во всяком случае, серьезный шисюн невольно снабдил его ужином. «Фарфоровый» Чэн Цянь вежливо проводил Хань Юаня и проследил за ним взглядом, втайне желая увидеть, чем же закончится эта история.

«Что произойдет, если он нарушит правила? – беспечно думал Чэн Цянь. – Может, его побьют палками? Или он отделается парой ударов розгами по ладоням? А может, его заставят переписывать священные тексты? Ничего страшного, если его наказанием будет всего лишь переписывание священных текстов».

Однако он совсем не ожидал, что на следующий день Хань Юань не вернется.

Глава 11

Хань Юань действительно пропал

Хань Юань пропал.

Утренние занятия отменили, учитель даже не взглянул на свои любимые священные тексты. Вместе со слугами они обыскали все закоулки горы, но не нашли никаких следов.

Чэн Цянь понятия не имел, что такого было в той пещере, и не слишком хорошо представлял себе серьезность произошедшего. Поэтому, когда учитель спросил его о Хань Юане, Чэн Цянь честно признался, что прошлой ночью шиди заходил к ему и предлагал вместе исследовать горы.

Мучунь чжэньжэнь тут же изменился в лице.

Янь Чжэнмин сидел привалившись к каменному столу. Услышав их разговор, он резко выпрямился.

– Исследовать горную пещеру в пятнадцатую ночь лунного месяца? Он что, смерти искал?

С тех пор как слуги сообщили об исчезновении Хань Юаня, Ли Юнь молчал. Он смотрел прямо перед собой и делал вид, что не имеет к этому никакого отношения. Но, услышав слова Янь Чжэнмина, Ли Юнь наконец соизволил поднять глаза.

– Дашисюн, что происходит там в пятнадцатую ночь?

Фактически предполагаемая «пещера» находилась с другой стороны горы. Все, что нужно было о ней знать, так это то, что в ней было глубокое озеро.

Правила клана запрещали ходить туда лишь в первую и пятнадцатую ночь лунного месяца. Ли Юнь не раз ходил к пещере, но так и не нашел в озере никакой тайны.

Янь Чжэнмин повернулся к нему, его брови медленно сошлись на переносице.

– Если мне не изменяет память, я тебе уже об этом рассказывал. Пещера ведет в Долину Демонов, простирающуюся по ту сторону горы. Врата охраняет сильный демон. В первый и пятнадцатый дни месяца луна обретает особую силу, и врата в Долину Демонов открываются. Самосовершенствование некоторых демонов не достигло идеала, природа ненависти не покинула их сердца. В эти дни им сложно не поддаться страстям. Во избежание несчастных случаев, правила клана запрещают юным ученикам ходить на задний склон горы в такие ночи.

Ли Юнь был ошеломлен. Когда он впервые спросил дашисюна о пещере, Янь Чжэнмин ничего подобного не рассказывал. Вместо этого он поведал Ли Юню другую, более простую версию происходящего на горе. Первоначально история звучала так: «Хочешь знать, что происходит в той пещере? В ней действительно водятся демоны, но такой маленькой тощей овечки, как ты, недостаточно, чтобы насытить их. Прекрати слоняться без дела и лучше подай обед!»

Святые Небеса! Кто бы мог подумать, что присказка «старый волк заберет тебя, если не будешь спать» на самом деле окажется правдой?!

В следующее мгновение Ли Юнь смертельно побледнел.

Это ведь он подбил Хань Юаня исследовать пещеру!

Конечно, у Ли Юня был мотив: он хотел, чтобы Хань Юань разведал для него дорогу. Он считал, что, если Хань Юаня поймают за подобным нарушением, в худшем случае учитель заставит его еще пару раз переписать правила клана. Ему и в голову не могло прийти, что он отправляет Хань Юаня на верную гибель!

Мучунь чжэньжэнь в раздумьях мерил шагами зал. Внезапно он остановился и схватил Чэн Цяня за плечо.

– Хань Юань говорил тебе, зачем он туда идет?

Чэн Цянь, еще не оправившийся от изумления, чувствовал себя ничуть не лучше Ли Юня. Он прекрасно понимал, что в каком-то смысле являлся соучастником, посвященным в тайну случившегося, но почему-то отмалчивался.

Несмотря на безразличие и острый язык, Чэн Цяня нельзя было назвать злым. Если Хань Юаня найдут и приволокут обратно и учитель несколько раз ударит его по ладоням, он, без сомнения, позлорадствует.