Тренировочный день 7 - Виталий Хонихоев

Так что он поспешно выбрался из окна, спрыгнул вниз и сделал вид что всегда только и мечтал из тюрьмы сбежать. И они бежали. Лобо, который откуда-то точно знал что план «Перехват» объявят — сказал что нужно держаться вместе. Что им две недельки отсидеться в тихом месте, обождать пока мусора их искать перестанут, а потом — на трассу выйти и жопа к жопе, кто дальше прыгнет. В смысле — разбежаться, каждый сам за себя. Но до той поры — всем вместе держаться, потому что, если одного найдут — всех остальных тоже найдут. А он себя выдавать не желает, потому как у него еще должки остались неуплаченные. У него еще один дружок-сдача, стукачок живой ходит, а во-вторых, мусор что его брал — тоже должничок. А у мусора семья в Новосибирске, по Новоапрельской дом семнадцать живет, жена и дочка… вот туда он визит и нанесет. А если Понтовый попробует с базара спрыгнуть, то лучше ему об этом не думать, иначе он ему его же потроха и скормит.

Денис знал Лобо и Чингачгука только по этапу, шапочное знакомство из разряда быстрой пробивки по камерам сразу после того, как все устаканились, по шконкам осели. Через «воздух» — короткая перекличка через закрытые «кормушки» пока дубаков нет. Через «воду» — когда свернутая в трубку газета вставляется в отверстие единственной раковины в камере, выдувается воздух, а потом идет общение — как по радио. Сперва говорят в эту, свернутую в трубу газету, отчитываются кто есть в камере, кто по какой статье, кто чем дышит и какой масти по жизни. Потом — прикладываются ухом к газете, выслушивая ответы из других камер. Иногда — через «землю», на Централе между четвертой и шестой камерами зеки продолбили узкую дырочку, через которую передавали записки, сигареты и чай. Дырочка постоянно расширялась, расковыриваемая черенками ложек и скоро через нее можно было передать не только узенькую полоску бумаги и пару папиросок, а и пачку грузинского чая, картонный кубик который так ценят зеки. Говорят, что в Южном на перегоне в такую вот дырку паренек маленький смог из своей камеры уйти, потому как влез, втиснулся. Да только вот беда, дыра то между камерами была, а не на волю. Вот и попал он из своей камеры, обычной — в соседнюю. А там женская камера была… спрятали пацанчика. Нашли его только через месяц, худющего, бледного и седого. Совсем паренька заездили, одни глаза остались, да говорить он разучился, только икает от страха. Ну вот их женской камеры сразу в психушку и отправился. Голодные женщины — страшное дело. Вот бы оказаться на его месте… на полчасика. И маслят жареных поесть. Наверное, маслят сейчас он хочет куда больше, чем в женскую камеру на полчаса.

— Я сказал, что мент, значит мент. — говорит Чингачгук, стряхивая с ладоней какие-то грязные хлопья: — чуйка у меня.

— А, да какая разница. — говорит Лобо, вставая: — если он один, то и ладно. Припасы у него есть, рюкзак с собой взял. Пустыми в лес не едут. Понтовые меня третий день своим нытьем о еде достает… так что давай, наверное, лучше этого легавого в оборот возьмем. Схрон его обчистим… а его самого на пику посадим и в провал.

— Можно и так схрон почистить. — пожимает плечами якут: — схрон внизу, а он на скалу поднялся. Засаду сделал.

— Какую еще засаду? — хмурится Лобо.

— Я же говорил, что мент. Если мент в лес приперся с биноклем, значит не геолог. Не будет птичек разглядывать. Засада там у него. — убежденно говорит якут: — а схрон и так почистить можем. Только нужно сперва узнать кого он там ждет, понимаешь?

— Понимаю. — Лобо грузно опускается на землю: — черт, жрать охота. Поедим, сил наберемся и рванем на трассу. Одежду, наверное, у этого мента раздобудем. Ну или… по дороге придется разжиться. Слышь, Понтовый — выдохни уже. Не придется «консерву» есть.

— А? — у Дениса что-то заклинило в голове. Заклинило, потому что все его подозрения сразу же всплыли и вспыхнули ярким фейерверком! Якут, Чингачгук, пятьдесят девятая два прим! Бандитизм с отягчающими, он же слышал об этом! Слышал, что нет в Уголовном Кодексе РСФСР статьи за людоедство, что таких вот — привлекают по пятьдесят девятой, с отягчающими! И когда они уходили подальше от оживленных дорог — он еще тогда думал, что он тут явно лишний, но Лобо его с собой тянет, тащит, заботится… так вот каков был его план! Спрятаться в пещерах не на две недели, а даже дольше. Но нужна будет еда, как ее достать? В магазине не купишь, в село выходить, красть по амбарам — начнут искать. Лучше всего им исчезнуть с радаров совсем… и в этих условиях становится ясно зачем Лобо нужен Денис. Как консерва. Он слышал про такое, когда на Колыме зека дергались в побег — они с собой «консерву» брали, человека которого не жалко. Шли пока могли, а потом — убивали «консерву», отъедались его мясом, брали с собой про запас и расходились в разные стороны чтобы уже друг друга не поубивать. Как понять что ты — «консерва»? Да очень просто — если ты никому сильно тут не нужен. Если вы разные. У Лобо и Чингачгука на каждого еще как минимум по десятке сидеть, а он — вышел бы через три года. Лобо по тяжкой статье и Чингачгук тоже, а Денис — за воровство. И самое главное, что Лобо был опасен и Чингачгук в лесу опасен не менее, а то и более… а вот Денис…

Он сглотнул. Кровь отлила от лица и в первый раз за последние три дня воображаемый аромат жареного мяса в воздухе вызвал у него не аппетит, а тошноту. Говорят, человечина по вкусу как свинина…

— Эй! Ты чего побледнел? Да шучу, я, ты чего, Понтовый? Снова на понт повелся? — Лобо хохочет, довольный собой и своей шуточкой.

— Тихо, да. — говорит Чингачгук: — кажись я мотор слышу. Заткнулись. Пойду, гляну…

Глава 9

— Ну и кого мы тут имеем? — вонючее дыхание прямо в лицо. Наполи поворачивает шею, чтобы