Смерть Гоббо - Дэнни Флауэрс

Он отключил энергетическое поле своего силового кулака, а затем ухватился за балюстраду, кроша бронированной перчаткой то стекло, которое успело так сильно изувечить руки его приспешников. Во имя Темных Богов, эти твари были ему омерзительны – почти так же, как ненавистный Империум. В этом было мало смысла, ведь до своего просветления он десятилетиями трудился под ярмом Бога-Трупа. Раньше ему страстно хотелось повергнуть то, чему он прежде служил, сразиться с былыми союзниками и начальниками и лицезреть, как свет угаснет в их глазах под его сапогом.

Однако в подобных фантазиях комиссара не терзали проклятые ксеносы, выставлявшие его войска на посмешище. Даже сейчас, пусть перчатка и позволяла ему подниматься, ноги все еще пытались выехать из-под него. Было сложно сохранять достоинство, когда ступни елозят в поисках опоры.

На верхнем уровне культисты заняли балкон, но выше пробиваться не стали. Он узнал одноглазого мужчину, возглавившего атаку. Смелый человек. Если выживет, Марварри позаботится о том, чтобы узнать его имя.

– Ну? – произнес он. – Вы дожидаетесь, пока Бог-Труп сгниет? Почему не продвигаетесь? Кто-то говорил, что видел жреца.

– Да, сэр, – отозвался культист, указывая в сумрак под огромной колокольней. Там висела фигура, прицепленная на веревках. Явно мертвая, в ее торсе была пробита дыра.

– Думаю, они двигали его на шнурах, – пробормотал мужчина.

– Кто-нибудь, срежьте его. Оставьте тело здесь. Мы прикрепим его к иконе, как только истребим последних из этих паразитов.

Культист кивнул и стал карабкаться к подвешенному священнику. Остальные продолжали болтаться у основания башни. Марварри яростно уставился на них.

– Ну? Почему вы не преследуете?

Его голос звучал чуть громче шепота, но от этих слов они съежились.

– Я… Ну, мы… мы стремились усилить свою позицию, – залопотал один, когда марварри подошел поближе. – Мы были не уверены, какие реликвии могут находиться на…

– Реликвии? – ощерился Марварри. – Думаешь, мне есть дело до реликвий?

– Я… Темный Апостол сказал, что мы должны…

– Я отдаю приказы! – прорычал Марварри, треснув мужчину кулаком по лицу. Будь силовое поле включено, он бы снес голову культиста с плеч. А так удар опрокинул человека, и у того из носа брызнула кровь. Он мешком упал и оказался достаточно благоразумен, чтобы не вставать.

Марварри развернулся к остальным.

– Еще кому-то интересно поискать реликвии? Есть кто? Уверен, наши враги будут так любезны, что подождут.

Он поочередно оценивающе посмотрел на каждого; культисты уменьшались под его взглядом. Вот так, это в точности продемонстрировало им, кто главный. Не прихлебатели Апостола Анеата. Даже не сам Апостол, ведь тот покинул поле боя. Нет, операцию возглавлял именно он, комиссар Марварри. И его людей не поймают за расхищением сокровищ церкви, когда еще есть…

Они следили за чем-то позади него.

Он обернулся, глянул вниз по лестнице и обнаружил двух своих последователей, которые застыли, в ужасе вытаращившись на него, а между собой они несли почти полноразмерную бронзовую статую Ложного Ангела Сангвиния. Иссиня-багровый Марварри уставился на них, на миг лишившись дара речи. По крайней мере, до тех пор, пока из-за алтаря не появился третий, боровшийся с весом длинного, проржавевшего палаша, изъеденная коррозией крестовина которого имела форму ангельских крыльев. Он окликнул остальных, делая вид, будто потрясает оружием, но нахмурился, увидев выражение их лиц. Что-то сказал, а потом наконец-то проследил за их взглядами и заметил практически добела раскаленного Марварри.

– Что, во имя Темных Богов, вы такое творите? – взревел комиссар.

Одному из них хватило глупости подать голос.

– Ну, Послушница сказала, что мы должны забрать реликвии и…

– Я знаю, что она сказала! – прошипел Марварри, брызгая на лестницу слюной. – А еще вы помните, она что-то говорила насчет поимки жреца? Или какие-то вопросы, связанные с сокрушением всего сопротивления?

– Эээ… Наверное? – мужчина пожал плечами, едва не выронив статую.

– Тогда положите это и поднимайтесь сюда, – рявкнул Марварри. – Не то я спущусь и оторву вам руки!

Марварри устал, и это была не лучшая угроза, но он с тревогой увидел, что человек поколебался и бросил взгляд на лестницу. Усомнился в решимости комиссара? Посчитал, что тот не сдержит свое обещание? Очевидно, он бы не стал гнаться за ними по ступеням, это было бы слишком рискованно. Но они уж точно об этом не знали.

Человек продолжал неотрывно смотреть на него. Марварри сделал шаг вперед и потянулся к пистолету в кобуре. Это сработало. Охотники за реликвиями резко бросили свои сокровища и направились к лестнице. Тем не менее, нельзя было закрывать глаза на нарушение субординации. Когда в его распоряжении окажется больше сил, последует расплата, если он сумеет во второй раз узнать этого мужчину. Из-за этих проклятых облачений было сложно их различать. И все же он, несомненно, вспомнит этот непочтительный взгляд – при условии, что глаза человека сохранят ту же форму и местонахождение.

– Они подымаются?

Краснозявка пожал плечами, всматриваясь через люк в крошечные фигурки у основания колокольни.

– Нет пока, – ответил он, бросив взгляд на Гоббо. – Но на дне их еще больше собирается. Прост вопрос времени, кады они лезть начнут.

Гоббо кивнул, и его взгляд переместился на паутину блоков и канатов над ними. Большинство было так или иначе присоединено к громадным бронзовым колоколам, занимавшим верх башни. В другой день гроты, вероятно, раскачивались бы на них или смотрели, насколько громко смогут заставить зазвонить колокола. Но они нервничали и поглядывали на окна, окружавшие их высотный дворик. Даже самые тугодумные понимали, что выхода нет. Внизу кое-как просматривалась крыша церкви, однако никто из них не пережил бы подобного падения.

Гоббо все еще сосредоточенно изучал колокола. Краснозявка украдкой придвинулся поближе к нему.

– Чо такое? – поинтересовался он.

Гоббо пожал плечами.

– Кумекаю, смогем ли мы веревку добыть или типа того.

– А чо стряслось с твоим мощным планом?

– Дык все, – произнес Гоббо. – У нас место кончилось, куды сбегать.

– Видать не все ты обмозговал, – ухмыльнулся Краснозявка, наслаждаясь провалом соперника.

– Видать да, – отозвался Гоббо. – Походу эт значит, что мы все помрем. Рад, шо тебе оно в кайф, хотя, сдается мне, большинство пацанов предпочтет пожить.

В его словах был смысл. Краснозявка обнаружил, что его улыбка увядает. Гроты