Неваляшка - Елена Волынцева

– Импульс напрямую зависит… – сказала Булка и прикусила губу.

– От чего же? Я внимательно слушаю.

Физичка нависла над ней, как Соломинка над Пузырем.

– От массы тела и его скорости! – шептала Соня.

– От массы тела… – с ужасом сказала Булка.

Класс, который секунду назад как будто не обращал на нее никакого внимания, захихикал. Булка с силой одернула блузку.

– Да про массу я уже поняла, – с издевкой ответила физичка. – А еще от чего?

– Зэ-семь, – сказал Дрончик.

– Ранен.

– Формулу я могу увидеть?

Булка кивнула, пряча лицо за волосами.

– Импульс – это же очень просто, – чеканила физичка. – Чем больше скорость или масса, тем больше будет импульс, что здесь непонятного? Масса и скорость.

Все хихикали каждый раз при слове «масса», Булка каждый раз дергалась. Слава смотрел на кривую стрелку вектора, которую провела Булка, и в очередной раз думал, что он делает мало и неправильно. Что раз уж он решил про юбку, надо идти до конца, а не по заброшкам шляться.

– Чему будет равен импульс в состоянии покоя, Горячев?

Физичка почуяла его уныние. Она как дементор наоборот – бросалась на слабость или грусть. Антидементор?

– Нулю? – предположил Слава.

Физичка разочарованно кивнула и снова принялась за Булку.

– Е-три?

– Моя очередь же. Зэ-восемь.

После физики были труды. Слава прошел на свое место еще на перемене: настроения прятаться не было никакого. Сегодня они наконец-то начинали шить – после выкроек были дурацкие разрезания ткани, а сейчас станет, наверное, понятно, как все в итоге будет работать. Открыв сайт «Шитье для чайников», Слава пытался сообразить, что ему предстоит. С геометрией у него всегда было не очень, и, как назло, эта геометрия постоянно лезла в его жизнь. Вот и сейчас куски ткани были сплошной геометрией. А еще, конечно, солнце пробивалось через мутные оконные стекла и светило ему в глаза.

– Она ведь и не толстая на самом деле.

Соня подсела к нему и заговорила так, будто они со Славой только и делали, что обсуждали Булку. Слава пожал плечами.

– То есть было бы неправильно, даже если бы она была толстой, – тут же начала оправдываться Соня. – Но она к тому же и не толстая. Просто щеки пухлые.

– Я в этом не разбираюсь, Сонь.

– Просто понимаешь… я как будто тоже часть этого всего, потому что ничего не делаю, а я не хочу быть частью! Но если я начну что-то делать, то Кате будет только хуже, да?

– Ага. Наверно.

– Может, подарить ей что-нибудь?

– Тортик, – кивнул Слава. – Булка оценит.

– Кате наверняка не нравится, что ее называют Булкой.

Слава пожал плечами.

– Ты с Рябининой, что ли, поругалась? Я не умею обсуждать такие штуки.

– Рябинина тоже смеялась, – кивнула Соня. – Не могу с ней разговаривать. – И шмыгнула носом.

Слава положил на парту между ними упаковку бумажных платков и уставился на швейную машинку. В конце концов, это наверняка проще, чем машину водить, а машину водить большинство людей в итоге учатся.

Девчонки рассаживались по местам. Трофимова, косясь на Славу, демонстративно поставила ногу на стул и начала подтягивать колготки. Блестящая красная туфля, колготки в розовую сеточку. Трофимовой всегда делали замечания из-за внешнего вида, но в ее случае это было настолько как горох об стенку, что даже самые упертые учителя махнули рукой. Булка сердито уселась с ней рядом, не поднимая глаз от телефона. Зато Логинова, конечно, поймала приглашение начать игру.

– Где ты такие колготки покупала, Вер?

– У «Радуги» магазинчик есть, вроде там. Но дорогие – жесть, конечно. Слав, а твоя сестра где колготки покупает?

Слава молча рассматривал ее ногу. Трофимова, ухмыляясь, стала поправлять вторую «колготину». Булка отложила телефон и тоже грустно посмотрела сначала на ногу Трофимовой, потом на Славу.

– Горячев, а тебя вообще не смущает, что мы женские штуки при тебе обсуждаем, да? Нормально все? – сердито спросила она.

Трофимова одобрительно захихикала.

– Я же вас не заставляю.

– Нет, но ты сидишь тут. Скоро своим станешь, да, девочки?

– Тебе-то что?

– Интересно просто.

– Сейчас мы займемся по-настоящему интересными вещами, – пообещала Валентина Ивановна. Она часто входила в класс и реагировала на последнюю услышанную фразу – считала, наверное, что очень смешно получается. – Для начала мы заправим нитку в шпульку. Кто напомнит, как это делается?

Слава слушал внимательно, стараясь не думать ни о чем, кроме инструкций. Как будто он робот из сферы услуг, который учится обслуживать своих мясных господ. Которого отправят на свалку, если он не научится строчить ровные швы.

– Шпулька, – тихо сказала Соня. – На фамилию похоже.

Урок разогревался, набирал скорость. Первые и последние пять минут урока всегда самые длинные, а в середине перестаешь думать о времени, и оказывается, что вполне можно жить. В более крупном масштабе тоже работает: самые невыносимые обычно первый урок и последний, тянутся, как унылая очередь. По похожей причине Слава не любил сентябрь и май. Возможно, это так и продолжало работать в сторону расширения? Первые и последние годы жизни самые сложные, а в середине все будет вполне терпимо? Хорошо бы.

Застрочили швейные машинки – надежно, деловито. Валентина Ивановна ходила между рядами, советовала что-то вполголоса. Славе просто сказала «молодец», и он ухмыльнулся, не отрываясь от работы. На самом деле у него кривовато пока выходило, на троечку. Лучше всего получалось у Логиновой, которая заканчивала первой и смотрела потом на всех со скучающим превосходством. У Булки все выглядело довольно косо, но она не боялась переделывать по несколько раз, пока не выйдет нормально. Соня ничего переделывать не любила и на замечания Валентины Ивановны только закатывала глаза и поджимала губы. Здесь вообще царило интересное соперничество – тоньше, чем у парней.

Ближе к концу урока открылась дверь, и в класс просунулась любопытная морда Дрончика.

– Федор Никитич отправил меня за журналом десятого «А», – объявил он. – Здравствуйте.

Слава даже не понял сначала, чем это грозит: у него наконец-то начал получаться ровный шов, не хуже, чем у Трофимовой, и намного лучше, чем у Сони. Валентина Ивановна, пыхтя и кивая, пошла к учительскому столу, жестом поманив Дрончика в класс. У Славы порвалась нитка. Он поднял голову, чтобы спросить, что теперь делать, – и встретился взглядом с Дрончиком.

После урока его уже ждали в коридоре – сбежали пораньше со своего труда, что ли? Слава поправил сумку на плече и заставил себя не опускать глаза. Отошел от двери, чтобы не стоять на проходе. Они встали вокруг него полукругом: Стеблюк, Ванчес, Дрончик, Глинских, Батон, Макарыч, Серый. Трофимова с Булкой и Логиновой тоже остались, конечно.

– Ну? – Слава прислонился спиной