Магритт - Павел Александрович Шушканов

к выходу. Но боюсь, что это плохая затея. Лишние глаза внизу, лишнее внимание к моей скромной персоне и известный риск, что эта немая девчонка прервет мою жизнь в самом расцвете. К тому же я пришел поговорить, а не действовать. Действовать я отправляю людей, которые мне менее дороги, чем моя персона. Согласны?

– Так это перемирие?

– Это предупреждение. О том, что вы сидите тихо, пока мы не решим, что с вами и вашей куклой делать. Надеюсь, вы меня понимаете и не держите зла?

Я усмехнулся.

– Я вас рассмешил, господин Лим?

– Пожалуй, да. Сейчас я особенно жалею о том, что Моно умер. Он не испытывал большого уважения к старости и таким типам, как вы. Думаю, разговор с его тростью вам бы не понравился.

Мой собеседник только поклонился.

– Да. Я тоже очень сожалею о том, что господин Моно умер.

Повисла пауза. Мне показалось, что пальцы Лани слегка сжали мою ладонь.

– Выдержите ли вы это? – тихо спросил он снова. – Постоянно оглядываться и ощущать каждую секунду, что вы живы, не будучи уверенным в следующей. С опаской открывать дверь в собственную квартиру. Прислушиваться к каждому шороху на улице. И будьте уверены, что второй раз ваша лань вас не спасет. Мы не знали о системе защиты, но теперь мы готовы к сюрпризам. А вы не готовы.

– У меня есть время подумать? – спросил я.

– Думаю, что ответ очевиден, – улыбнулся старик.

– Значит, вы знаете мой ответ.

Собеседник прищурился.

– Вы расстраиваете меня, господин Лим. Но я буду щедр. Дам вам ровно день, чтобы передумать. Нам всем нужно немного времени. А вообще, господин Лим, знаете, что я считаю?

Я вопросительно мотнул головой.

– Что это безобразие! – Он подскочил и распрямил складную трость. Все это время в мой бок врезалась ее рукоятка. – Прием начался пятнадцать минут назад. И где этот доктор?

Он поднялся, коротко поклонился мне и Лани и заковылял по коридору, тяжело опираясь на трость.

Я некоторое время приходил в себя. Затем поднялся, взял Лань за руку и повел к лифту.

– Эй, постой! Куда это ты собрался? – Тонкая рука Алины преградила мне путь. Я посмотрел ей в глаза, и взгляд мой, скорее всего, был затравленным и жалким.

– Домой.

– Но мы, кажется, по делу пришли. – Она окинула взором пустой коридор. – Я видела, как ты разговаривал тут сам с собой, – подключилась к камере. Но не настолько я глупая, чтобы не понять подвоха. Камеры затирают тех, кого они видеть не должны, так? К счастью, не мои. – Она постучала себя ногтем по стеклу очков. – Столкнулась в лифте кое с кем. Тебе интересно, кто это был?

– Послушай, – начал я, пытаясь сказать, что приходить сюда было неважной затеей. Да и начинать копаться там, где есть интересы крупных концернов, – тоже. Но Алина меня не слушала.

– Что он пообещал тебе? Он угрожал? Он отберет Лань?

– Плевать мне на то, что он там нес. Если этот старый хрыч человек слова – у нас есть день или что-то около того, чтобы определиться, что делать дальше. Но я бы сильно на это не рассчитывал. И да, он посоветовал просто начать жить своей жизнью. И тебе тоже. Пока мне не пришлось собирать твои кишки в целлофановый пакет, а вещи в картонные коробки. Но как по мне – говорил он не слишком убедительно.

Алина улыбнулась.

– Ладно, вот теперь ты мне немножко нравишься. И что мы будем делать дальше? Ну, кроме того, что попытаемся незаметно отсюда выбраться.

– А вот что. – Я протянул руку к ее очкам и прежде, чем она успела остановить меня, сдернул их с ее переносицы. Затем вырвал провод. Стекла замерцали и погасли. – Тебе лучше не хранить записей того, что не нужно. А еще лучше – остаться здесь, пока мы не уйдем, и вообще забыть, что ты нас знала. Спасибо за помощь, но это все. Ясно? Про коробки и кишки в пакете я не шутил.

Дернув Лань за руку, я повел ее к лифту.

Алина не сдвинулась с места.

– Придурок, – сказала она очень тихо, но я расслышал.

Глава 6. Малый Сычуань

Над крышами Малого Сычуаня горел неоновый закат. Настоящее солнце было тут редкостью. Небо привычно затягивал густой смог, в котором мерцали огни сотен и тысяч вывесок и реклам. Перламутр и люминесцент большого города полыхали там, за рекой, где едва узнавались в клубах едкого тумана башни и подсвеченные линии надземки. Тут, в Старом городе, царили неон и полумрак. Здесь пахло водостоками, прокисшими подъездами и соусом хойсин. Тошнотворный запах дома.

Я нырнул в подъезд, прежде чем меня успели окликнуть какие-то бродяги, устроившиеся на облупившихся ступенях. Лампочка натужно мерцала и грозила оставить меня в полной темноте. Не одного, конечно. Лань я все еще держал за руку и вел за собой.

– Добрый вечер, господин Лим, – осторожно поприветствовал Сяо.

– Привет, домовой дух, и – да, у меня гости. Переведи сколько надо в мою подписку.

– Хорошо, господин Лим.

В квартире было все так же привычно и противно. Я вспомнил, что забыл сумку с вещами и фотографию Марты у Алины, и от этого стало еще тоскливее. Надо бы все это забрать, но сегодня лучше не попадаться ей на глаза. Не тот она человек, чтобы считать фразу «это я сделал для твоей же безопасности» милой.

На полу и на стенах не осталось следов, зато я как будто ощущал их – пять трупов, встретивших бесславный конец в моем доме. Ладно, я же не знаю, кто жил тут до меня и что делал вот на этом самом диване. И ванна тоже не страдала целомудрием.

Чертовы подписки! А ведь когда-то можно было просто купить себе жилье. И сделать его таким, каким хочешь. Наверное, и сейчас это возможно для типов вроде старичка из клиники. Только подобным ему все это не нужно. В их подписку входят целые города и страны, кланы и династии, и жизни, которыми легко можно расплатиться за любые удобства.

– С тобой все в порядке? – Марта перешла в голосовой режим через Сяо, не дождавшись моего ответа.

– Да, прости. Я давно не заходил в чат.

– Ты плохо выглядишь.

– Ты же не видишь меня, – усмехнулся я.

– Но я слышу твой голос. – Она немного помолчала, слушая, как я шуршу скидываемой на пол одеждой. – Знаешь, я слышала про Марселя. Точнее – читала. Мне жаль.

– Тебе жаль, что он покончил с собой? Или что не сделал этого раньше?

– Перестань. Ты же знаешь, что он всегда очень тепло относился ко мне.