Меж авторский цикл "Боло". Компиляция. Книги1-13 - Кейт Лаумер

Обрегон сидел за их столом и спокойно накладывал на свою тарелку все блюда, что им предлагались, пробуя первым. Мартинс была признательна за подобный жест доброй воли, но не расслаблялась и сделала только пару глотков пива. Она и так уже достаточно опьянела от одного ощущения чистоты собственного тела и вкусного ужина, плотно улегшегося в желудке.

Дженкинс и капралы зорко следили, чтобы и остальные не позволили себе лишнего.

— Я заметила, что у вас, кажется, нет церкви, — сказала Бетани.

Обрегон расплылся в улыбке.

— Здешние люди никогда не были слишком уж рьяными приверженцами Церкви, — пояснил он. — Молясь Богородице, поселяне называли ее Тонацин, Луна. Меня всегда злило то, что сотворили здесь чужаки, испанцы. Но когда мой народ выбрал меня своим главой, я вновь стал рассказывать им о старых традициях, о древних обычаях наших предков, идущих еще от незапамятных времен. О том, что мы всегда знали, и о той правде, что я узнал, в юности учась в университете, — обо всем том, что латиносы и их жрецы пытались задушить.

«Что ж, получилось, с этим не поспоришь», — подумала Мартинс.

Лежащий рядом с ней на столе шлем запищал. Она еще разок отхлебнула кофе, щедро приправленный свежими сливками, и натянула шлем на голову.

— Лейтенант Мартинс, — раздался голос Марк III.

— Ну что еще? — раздраженно бросила она. «Черт, я устала». День оказался таким долгим, а после горячей ванны все тело разнежилось и даже спустя несколько часов напоминало мягкое масло.

— Пожалуйста, погрузите анализатор в предлагаемые жидкости.

На лице Мартинс не отразилось ничего; может, оно только стало чересчур уж бесстрастным, когда она отстегнула портативный анализатор и опустила его щуп в пиво.

— Алкалоиды, — выдал ровный голос компьютера, — в количестве, достаточном, чтобы вызвать потерю сознания.

— Но сам джефе…

— Невосприимчивость благодаря инъекции длительного действия, — был ответ. — Какие указания, лейтенант Мартинс?

Бетани Мартинс попыталась громко закричать и одновременно выхватить нож из притороченных за спиной ножен. Где-то щелкнул одиночный выстрел; она смутно помнила, что Дженкинс упал на спину, а на него навалилась целая толпа местных. Язык стал ватным и не слушался, чьи-то руки схватили ее. Обрегон наблюдал со стороны, опираясь рукой на стол и глядя спокойными глазами.

— Чертов сукин сын! — нечленораздельно выговорила Мартинс. — Помоги…

От сильного удара её голова откинулась назад, и шлем с нее слетел. Потом наступила темнота.

На экранах, соединенных с персональными передатчиками, была только рябь. Капитан МакНаут застыл в жестком кресле боевого отделения Марк III. Не обращая внимания на жгучую боль, он постукивал ногой по изогнутой поверхности панели.

— Соединяй же, соедини меня с кем-нибудь!

— Ни один человек из состава десанта не отвечает, капитан, — ответил танк своим совершенно неуместным голосом сладострастной кошечки.

Передатчики УНВ передавали какую-то бурную деятельность: мимо проносили солдат в американской форме, мертвых либо без сознания. Потом на машины набросили толстые брезентовые чехлы, и все пропало. На экранах персональных передатчиков тоже по-прежнему была сплошная чернота; инфракрасное и акустическое исследование показало внутренность стального контейнера, и только. Но потом кто- то взял один из шлемов.

— Приветствую, капитан, — раздался голос Мануэля Обрегона.

Его лицо заняло весь экран и уменьшилось, когда он установил шлем на какую-то поверхность, а сам привольно откинулся в кресле. Голос был невнятен, но не от алкогольного опьянения, а как будто ему было трудно ворочать языком; черные же глаза главы поселения были абсолютно бесстрастны и не выражали ровным образом ничего, как у змеи.

— Освободи моих людей, и я не убью никого из ваших, кроме тебя самого, — проскрежетал МакНаут. — Но если что-нибудь с ними сделаешь, я не оставлю и мокрого места от твоего паршивого городишки.

Обрегон развел руками:

— Ничего не поделаешь, на войне приходится блефовать. Но довольно, mi capitan[109]. В моих руках больше трети вашего оборудования и личного состава, в том числе и следующий за вами по званию. Хоть вам это и неприятно, но, повинуясь здравому смыслу, вам придется соглашаться на мои условия. Я никак не могу допустить, чтобы большой отряд вооруженных людей — которым к тому же уже случалось грабить и убивать — действовал в непосредственной близости от территории моего народа.

— Повторяю: немедленно освободи их. Ты даже не представляешь, каковы наши силы.

— Напротив, — веско произнес Обрегон своим бесцветным голосом. — У вас сорок человек, легкое вооружение и один большой танк — по-видимому, с остатками горючего. Оставьте машины и танк, возьмите только ручное оружие, и вам позволят уйти вместе с передовой группой. За каждый час вашего упорства будет умирать один из заложников. И еще, капитан: не нужно необдуманных действий. Эту долину охраняют силы, мощь которых вы и представить себе не в состоянии.

По голосу старика было ясно, что он говорит совершенно чистосердечно.

У Мартинс было такое ощущение, как будто какая-то гадина заползла ей в рот и там сдохла. Она попробовала сесть и сразу замерла, скривившись от боли, но тут же упрямо попыталась снова. Она лежала в одном ряду с другими солдатами, некоторые из них стонали и ворочались. На всех были надеты свободные белые рубашки, под которыми ничего не было. Прямоугольная комната была совершенно пуста. В одной стене были прорезаны высокие узкие окна; еще одна, короткая, была сплошь забрана решеткой, в ячейки которой едва можно было просунуть руку до локтя. Превозмогая слабость и боль, обливаясь потом, она все же выпрямилась и с трудом доползла до решетки. За ней было еще одно помещение, в котором не оказалось ничего, кроме скамьи, зарешеченного окна и обитой стальным листом двери. И еще стражника в пятнистой форме под ягуара, держащего на коленях винтовку. Он бросил на нее быстрый взгляд и снова уставился в стену, даже не шелохнувшись.

«Худо. Совсем худо, Бетани», — подумала Мартинс. Стоны стали громче. Её солдаты были похожи на рыбу на разделочной доске, но она постаралась отогнать этот образ. Дженкинс сидел, уронив голову на руки.

— Проклятущее местное пиво, — неуклюже попытался он пошутить.

— Проверь-ка всех, Топс.

— Нет Вонга, — сообщил он через минуту.

Мартинс провела по нёбу сухим языком, вернулась к решетке и, уцепившись за прутья, попыталась потрясти ее.

— Я требую, чтобы мне дали поговорить с вашим главным, — спокойно сказала она приказным тоном. — И где рядовой Вонг?

Страж молниеносно развернулся, но она тоже быстро среагировала и почти успела отдернуть руку, но все же он ударил ее прикладом, и она отступила, посасывая ободранные костяшки.

Дженкинс