Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Среди ночи я проснулся, зажатый в чьих-то крепких руках и с привкусом ржавого железа во рту. Рот не закрывался. Во тьме блеснули щипцы. Зажимы вцепились в мой зуб, рванули его, и кровь хлынула в горло – грубая стоматологическая операция завершилась. Бурый, залитый гноем зуб был предъявлен мне как трофей. Я вопил, давясь смесью крови и жидкости, которой залили рану.

На следующее утро я нашел пару мужчин, говорящих по-английски. По их словам, они направлялись в Эстонию с деликатным грузом. Они могли взять меня, если я помогу с охраной груза. Я согласился.

Поездка была распланирована жестко, без остановок. Мы писали в ведро, прибитое в углу кузова грузовика. Когда российские солдаты остановили нас в поисках «опасного беглого», я спрятался под одеялами, за горой банок фасоли и свиной тушенки, содержавших двадцать кило героина. За хлопоты и проезд водитель отдал русскому лейтенанту полкило героина, и мы продолжили путь.

Мы пересекли границу Эстонии, и я пожал руки своим сообщникам. Теперь мы стали братьями.

– Я ваш должник.

– Да ладно тебе, – сказали они, – забудь.

В Эстонии я вскочил на товарный поезд и доехал до прибрежного города Пярну. Меня обнаружила ночная охрана, и пришлось убегать от собак, хватавших меня за пятки. С болезненным укусом на неповрежденной икре я попал в порт, метался от корабля к кораблю и просил моряков взять меня на работу, чтобы попасть домой. На шестой попытке долговязый поляк, хрипло посмеиваясь, посоветовал обратиться к капитану, дескать, тот ищет человека для мытья гальюнов. Чистоплотный у них капитан, сказал он. Не выносит грязи на корабле и возьмет любого, кто готов поддерживать чистоту.

Несколько недель я только и бегал между тремя корабельными сортирами, надраивал каждый унитаз и каждую раковину. Я их чистил, усердно скреб, иногда мне хотелось их вылизать – доказать свое рвение и готовность трудиться. Я менял там мыло и следил за расходом туалетной бумаги. Иногда моряки за карточной игрой напивались, и отходы их жизнедеятельности разливались на километры вокруг унитазов. Тогда срочно вызывали меня, извиняющиеся голоса прерывали мой беспокойный сон. У меня была цель, понятная и простая.

Когда мы пришли в Польшу, долговязый поляк предложил оплатить мне билет на поезд, если я составлю ему компанию до Кракова. Он рассказывал о своей матери – его встретят домашней копченой свининой и картофелем с чесноком. В свою очередь, он подарит ей неожиданный и запоздалый подарок ко дню рождения, на который накопил со своей зарплаты, – новый матрас и сертификат на еженедельный массаж ее больной спины. Он сказал, что всегда хотел это сделать – заработать достаточно денег, чтобы облегчить жизнь матери.

Когда он спросил о моей семье, я предложил сыграть разок в карты. Он понял.

Той же ночью в Кракове я автостопом сел в машину к человеку с побитым оспой лицом. От него несло табаком и сырными палочками, но он был знаком с философией и даже писал стихи.

– Дорога, она вдохновляет, – говорил он. – В жизни надо попутешествовать, надо ехать как можно дальше и отбросить все, чему тебя когда-то учили. Ты согласен? – И он заходился в тех же приступах кашля курильщика, что и мой дед.

– Ну а если все, что ты любишь, находится рядом с тобой? – спросил я.

– Тогда надо искать для любви что-то новое. Человеку для счастья нужно быть кочевником.

– Значит, ты не любил, – возразил я. – Если то, что любишь, от тебя ускользает, ты в конце концов окажешься в лабиринте без выхода.

Через шесть часов мы прибыли в Прагу. Тот водитель не сказал мне прощальных слов, но одарил опьянением. Я напился его «Старопрамена». Взошло солнце. Я три раза опрокинул бутылку, выплеснул остатки на землю. За мертвых.

Я вошел в телефонную будку, отыскал Петра в телефонной книге, прикованной цепочкой к разбитому телефону. Петр жил в Зличине, вот и все, что я о нем знал. К счастью, он оказался единственным Петром Коукалом в городе. Я пошел пешком.

Дверь его небольшого, но красивого домика открыла высокая брюнетка с украинским акцентом и тоннелями в ушах. Сообщила, что муж, конечно же, в пивной. Значит, Петр все-таки женат. Я улыбнулся – разрешилась одна из его загадок. И он все же понял, что значит для меня Ленка.

Я застал его за игрой в марьяж в кругу стариканов, среди кучи кружек, карт и пустых рюмок. Борода у Петра отросла и стала похожа на ржавую проволочную щетку. Он сделал еще несколько татуировок, а на майке у подмышки зияла дыра.

Он увидел меня, бросил карты, наклонил голову набок. Я считал секунды, и примерно на двенадцатой он указал на меня и спросил товарищей по игре:

– Вон тот тип. Он реально здесь?

Все взглянули на меня, потом на Петра. Он потушил сигарету, встал и пошатнулся. Люди кинулись его поддержать, он отмахнулся. Они что-то говорили, просили продолжить игру, но Петр их больше не видел. Осторожно обнял меня за плечи, словно опасался, что его руки пройдут сквозь меня.

– Этот, что ли, парень? – спросил беззубый и толкнул меня локтем.

Он оценивающе оглядел меня, словно сам сомневался. Смахнул пивную пену с усов.

И наконец произнес:

– Ага. Он точно здесь, клянусь.

Не Пенелопа

Истории, которую я рассказал Петру, хватило на четыре кружки пива.

– Знаешь, как это бывает, когда за секунду до пробуждения тебе кажется, что ты где-то в другом месте? – спросил он. – В своей старой детской или в палатке. И ты озираешься, не понимая, кто ты, какую жизнь живешь?

– Очень поэтично для инженера.

– Якуб. Это твой голос.

– Ты узнал меня. Похоже, только ты, и больше никто. Я сам себя не узнаю.

– Я видел тебя повсюду. Ты не можешь здесь находиться. У меня, наверное, галлюцинации. Или я сплю. Но это приятно. Приятно быть снова с тобой.

Я не стал упоминать Гануша, столкновение с ядром, приземление и путь домой. Я рассказал, что вышел в космос, чтобы умереть с честью на передовой, и команда русских космонавтов-фантомов спасла меня от удушья. Он почувствовал, что я кое-что упускаю, но понял, что не имеет права спрашивать. Когда мы заявились к нему домой, его жена уже ушла на работу. Петр рассказал, что быстро уволился и сейчас записывает альбом со своей хеви-метал-группой, а живет на выходное пособие от Чешского космического агентства и зарплату жены. В ванной я побрил шею и подстриг бороду, стараясь не