Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

Зато кружевоплетение, вырвавшись из Италии, довольно уверенно начало своё победное шествие по Европе. Однако до появления розовато-бледных брабантских кружев или кружева из городка Мехельн, захвативших европейские рынки, было ещё далеко. Зато купцы-сурожане, углядевшие новые веяния у польской и подражавшей ей в нарядах литовской шляхты, не остались в стороне. Да, дело для Руси это было новое, и мастериц по кружевам тут днём с огнём не сыскать было. Зато они были в Италии, раздираемой войной между Франицией и Испанией, а также подвергавшейся стремительным набегам османских и берберийских пиратов. Так что прикупить умельцев было где. И не придётся теперь Петру (если он и будет в этом мире) привозить мастериц для обучения монахинь. Купцы сами всё сделали. А поскольку лучший лён изготавливался на северах и псковщине, то вологодское кружево в этот раз появилось на Руси на пару веков раньше. Но не крестьянину же за вышивкой сидеть, так что промысел этот стал заботой их жён и дочерей, со временем (но не скоро, ой как не скоро) превратив целые сёла из пахотных в кружевоплетельные.

Вот так, сами о том не догадываясь, московские купцы-сурожане в погоне за наживой положили первый камень в фундамент того, что в ином мире гордо именовалось народным промыслом. И на одном лишь честолюбии смогли создать собственную корпорацию и остаться при этом значимой силой в торговом сословии и на политическом олимпе.

Разумеется, из всего этого Никита знал лишь то, что видели и слышали люди, но то, что гость-сурожанин весьма достойная партия для сестры, не засомневался ни на миг. Просто из любви к сестре проявил несвойственную главам семейств мягкость: поинтересовался у неё люб ли ей жених. И оказалось, что хоть и не люб, но и отвращения не вызывал. Да и среди парней она его всё же выделяла. И потому никаких иных препятствий к свадьбе Никита не усмотрел, а за любимую сестру от чистого сердца порадовался.

* * *

Как много в жизни решает его величество случай! Порой от самой незначительной мелочи зависит жизнь не только одного человека, но и целых царств. И густой туман, поднявшийся над океаном, стал тем случаем, что столкнул инкскую империю с того пути, что был ей предначертан в ином мире.

А всё потому, что корабли русской экспедиции из-за этого тумана просто проскочили приморский городок Уанкавелике, где красивый скалистый пейзаж довольно быстро переходил в песчаный пляж со спокойной водой, а между ними привольно расположились дома, склады и террасы для выращивания овощей. Отсюда шла прямая дорога в Куско и именно тут любили отдыхать столичные вельможи и даже сам Великий Инка. Так что зайди корабли сюда, всё сложилось бы по-иному, но туман скрыл берег и корабли прошли дальше, ровно до того места, где их взору открылся другой инкский город с величественными храмами, воздвигнутый всего-то в паре вёрст от берега.

И всё то ничего, но городок этот звался Пачакамак. И прибыли сюда русские как раз в тот момент, когда ставший внезапно правителем Уаскар пришёл поклониться в храмовом комплексе, посвященном инкскому богу солнца Инти, который располагался на южной вершине холма. Ну а Гридя, любуясь в оптику на стены с фресками, изображавшими птиц, рыб, людей и растения, решил прежде чем высаживаться, разузнать всё об этом месте у пленников. А те и рассказали, на свою беду. Беду, потому как стоявший рядом отец Филарет (отправлять в столь долгое путешествие людей без священника князь не решился), хоть и был достаточно либеральным священником (по меркам шестнадцатого века, конечно) но слова про жертвоприношения майнакуна ('Дев Солнца') не смог оставить без последствий. Сам возбудился в религиозном экстазе и людей взбаламутил на спасение невинных, пусть и заблудших душ от колдовства чернокнижного. Ну а дальше пошло по накатанной. Разбираться что там сейчас несут к алтарю: кровь людскую или самих жертв, никто не стал. Жахнув из пушек по красочной процессии, русские высадили хорошо вооружённый десант и уже к вечеру навели в этом вертепе язычества нужный порядок. Да ещё и, сами того не ожидая, получили в пленники самого императора с частью вельмож, которые просто не смогли скрыться в той давке, что началась на улицах города. Захватили раненного, но живого, чем повергли инков в священный ужас, ведь фигура императора была для них сакральной и подобного кощунства они просто не могли себе представить.

В результате следующее утро обе стороны встретили с одним и тем же вопросом: что делать? Причём у Гриди этот вопрос ещё и наложился на вопрос удержания подчинённых в узде. Ведь мужчины есть мужчины. Да, в селении мапуче многим удалось стравить пар сексуального вожделения, но с той поры уже прошло немало времени, а тут за оградой был расположен храм Солнца, где служили богам те самые "священные девы". А ведь стать одной из избранных было привилегией. В юном возрасте девочек отбирали либо по их знатному происхождению, либо благодаря необычайной красоте. Затем их отправляли в закрытые школы где в течение четырех лет они ткали тонкое полотно или занимались приготовлением чичи (кукурузного пива) для Великого Инки, его жрецов и приближенных. Ну а после некоторые из них становились жрицами, сохраняли целомудрие, и их жизнь протекала в служении богу солнца и другим святыням. Других же отдавали в жены благородным инкам или вождям племен, а самые красивые становились наложницами самого Инки. И легко себе представить, какое действие произвело на русичей зрелище такого, с позволения сказать "монастыря", полного прекрасных дев. Благо их было несколько сотен и Григорий, как в ином мире капитан де Сото, махнув рукой, отдал их мореходам. Тут даже отец Филарет сделал вид, что ничего не видит и не слышит. Всё же в плавании мужеложество грех более страшный, чем прелюбодеяние.

Зато ночь Гридя с парой десятков командиров и самых стойких мореходов провёл как на иголках. Ударь сейчас инки по городу и на экспедиции можно было ставить крест. Но инки пришли в себя только к утру, когда порядок в рядах был более-менее восстановлен. А дальше история покатилась по накатанной.

Уаскар встретил вошедшего к нему в комнату Гридю с истинно императорским величием. На его голове сверкала золотом и драгоценными камнями корона, а на шее ожерелье из крупных изумрудов. И восседал он на роскошной подушке, положенной на небольшую скамеечку, словно на троне. Его парадное одеяние за ночь было выстирано и приведено в