Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

доводы, думал над ними, решал, прикидывал и не знал, что делать. Он попал в ситуацию, про которую в народе говорят: и хочется и колется. Его, сына бия Мусы, довольно ловко отодвинули на задворки власти. И в тоже время всеми силами призывали сохранить единство потомков Эдигу. При этом и сам Мамай не хотел дробить ногайский улус, желая править всем народом, а не только лишь его частью. Так что зря кто-то в Сарайчике поспешил списать его из политических раскладов. Он ещё поборется за своё. Вот только если его кочевья отколются, то обо всех этих планах придётся точно забыть. С другой стороны, объявить свою самостоятельность он сможет и чуть позднее, когда поймёт, что его окончательно оттёрли от власти.

Так что, выслушав всех, Мамай не сказал послам ни да, ни нет. Но и не отказал Шах-Али в помощи, хоть и не признал его своим ханом. В конце концов, если царевич удержится в Тюмени, а в степи его дела пойдут не так, как он планирует, то к этому разговору можно будет вернуться и позднее. Если же Шах-Али вновь облажается, то зачем ему такой хан-неудачник?

В общем, мирза Мамай решил попытаться усидеть на двух стульях, прекрасно понимая, что задача эта довольно трудная. Но ведь и на кону стояло немало…

* * *

Никита Петров вернулся в родную Тарусу почитай через год после своего отбытия в персидскую землю. Дела заставили столь долго в чужедальних краях задержаться. Зато встречали его всеми семействами. Мать просто ткнулась в грудь, тихо радуясь, что единственный сын живой вернулся. Раньше вот так мужа встречала, теперь вот сына. И ведь по-иному не будет, такова она купеческая доля. Следом в объятья кинулась жена. Ту сжал с силой, аж до хруста, огладил по голове и плечам загрубевшей рукой.

— А ведь радость у нас, Никитушка, — заглядывая ему в глаза произнесла Дуняша. — Доченьку нам господь послал. Аграфеной окрестили.

— Что ж, родили няньку, — весело проговорил молодой купец, муж и отец, — родим и ляльку. Соскучился по тебе, ладо моё. Теперь бы в баньку да за стол.

— Так истопилась уже, сам же служку прислал с письмецом, — рассмеялась Дуня.

Банька и вправду к тому времени настоялась, так что парился Никита с наслаждением, поддавая парку да исходя потом. Чертил сноровисто обхаживал зятя веничком, после кидались в кадку с натасканной ключевой и оттого холодющей водой, да снова лезли на полок. А потом распаренные пили квас сидя на скамьях в беседке перед банькой, подсмотренной в своё время Чертилом у князя. А что удобная вещь получилась — от солнца крыша укрывала, а от людей кусты малины. Князь говорил, что в эллинских землях беседку лоза виноградная обвивает, но виноград в Тарусе не рос. Потому обошлись тем, что под рукой было.

— Как с Настенькой сложилось? — поинтересовался Никита судьбой старшей сестры Дуняши.

— Выдали замуж, — спокойно ответил Чертил. — Парень, как только её в церкви увидал, так и прислал сватов.

— А что же раньше не замечал, что ли? — удивился Никита

— А он не местный. Да и не купец вовсе.

— Как так, батько, вы же дочь хорошо пристроить хотели.

— Вот и пристроили, — усмехнулся Чертил. — Парень тот городской харчевней заведует. Новой. "Крошка-картошка" прозывается. И не спрашивай, что за название такое, ибо не ведаю. Зато знаю доподлино, что его сам князь придумал. Теперь эти харчевни по всей Руси поставлены под патронажем сам догадываешься кого. Сначала думали не пойдёт дело, трактиров-то в Тарусе и без того хватает. Ан нет, князь и тут всех удивил. Харчевня та не только для еды. Есть там и комнаты светлые для постояльцев, есть и развлечения разные. Певцы в ней целые состязания устраивают, а победителя средь них сами гости выбирают.

— И что, нравится певцам?

— А то, победителю целый алтын дают. И кормят-поят следующий день бесплатно.

— Надо же, — удивлённо почесал вихры Никита. — А что за развлечения?

— Так разные! К примеру, вывешивают листок с различными новостями. Но это для грамотных. А для тех, кто читать не умеет, после рабочего дня его ещё и зачитывают. А там и что в ближайшей округе случилось, и что в городе, и что в мире деется. Правда про мир с опозданием пишут, ну так пока та новость до Руси дойдёт. И для купца там много чего интересного. Особенно когда про цены пишут. Ныне каждую пятницу почитай в той харчевне купеческий день. Сидят, напитки пьют, про цены судачат, да сделки совершают. Ну и игры разные. Для тех, кто хочет голову поломать — шахматы, для кого просто время скоротать — шашки или домино. Это игра такая, говорят из самого Китая завезённая.

— Действительно хитро придумано, — усмехнулся Никита. — Давно примечено, что ради нового да интересного, люд и раскошелиться может.

— Да что игры, вот кухня там просто невообразимая. Нет, кто по-простому желает, тому нашу исконную пищу сварганят. А кто желает вкусить явств заморских, тем тоже многое что предложить могут. Вот ты плов едал?

— А как же, за морем Хвалынским это, почитай, все едят.

— Вот. А теперь и в Тарусе можно плов по рецепту самого шаха заказать. Аль кашу митрополичью.

— Это как?

— А то зерно сарацинское, что рисом в харчевне именуется, с овощем заморским — тыквою. Говорят, сам митрополит и старец Вассиан ею вельми восхищены. Причём и варят её по-разному: и на воде, и на молоке, и с мёдом, для сладости, и с пряностями. А суп царя ацтекского (тьфу, язык сломаешь, пока выговоришь)? Говорят, живёт такой царь в землице, что Америкой зовут, вот ему такой и варят. Из зерна кукуруз. Причём в двух видах: один просто уха из того зерна с мясом птицы да приправами, а другой суп-пюре кличут. Для него даже специальный прибор мастера соорудили, чтобы всё сваренное в единое крошево растирал.

— И что, едят православные?

— Ну, поначалу редко кто на заморские явства покуситься решался, а нынче ничего, приелись. У кого и свои предпочтенья появились. Старик Зосима, купец старый, заслуженный, да ты его знаешь, это тот, кому татары почитай все зубы выбили, так он к тому суп-пюре просто прикипел. Ест и нахваливает. А Берендей и вовсе теперь ни одно блюдо без ындейского соуса не воспринимает. Заодно и мошной своей хвастает. Соус-то тот не каждому по карману.

— Интересные дела на Руси творятся, — вновь усмехнулся Никита.

— А то, — наставительно поднял палец Чертил.

Потом они перешли в горницу, где уже стоял накрытый явствами стол. Причём, как