Я – Товарищ Сталин 3 - Андрей Цуцаев

Они рванули через переулок, дым от пожаров резал глаза, а крики толпы заглушали шаги. Баррикады CNT, сложенные из досок, ящиков и старых телег, перекрывали пути. Луиза, указав на узкий проход между домами, сказала:

— Здесь завал, но можно пролезть. Бежим скорее, или мы оба пропали!

Рябинин рванул за ней через улицы, заваленные ящиками. Вскоре они были на месте. Луиза, остановившись у входа, шепнула напряжённым голосом:

— Ворота закрыты, Антонио. Надо попробовать пролезть через ящики.

Они пробирались через склад. Луиза ловко пробиралась вперед через лабиринты с грузами. Рябинин, чуть не застряв в узком проходе, упал и уронил ящик. Луиза, испугавшись, бросилась к нему:

— Антонио, ты в порядке? Нам нельзя шуметь, охрана может услышать.

Рябинин, поднявшись, старался идти как можно тише. Вскоре, Луиза остановилась и показала вперед:

— Спускаемся к третьему причалу, судно там. Рябинин, спустившись, почувствовал, как сердце бьётся быстро, как пулемёт. В любой момент их могли поймать и тогда им обоим конец.

Рябинин, ступив на палубу, прижался к борту, чувствуя, как судно качается под ногами. Порт Барселоны, пылающий за его спиной, растворялся в дыму, где крики сливались в сплошной рёв.

Луиза сказала:

— Судно отходит, Антонио, нам надо спрятаться!

Рябинин, скорчившись за ящиками с грузом, чувствовал, как судно дрожит, отрываясь от пирса Барселоны, где дым пожаров всё ещё клубился в ночи. Путь до Марселя занимал около пятнадцати часов, и каждая минута на борту была испытанием, где малейший шорох мог выдать их команде корабля. Луиза, присев рядом, коснулась его плеча, сказав тихим голосом:

— У рубки мелькнул фонарь — команда ходит. Мы ведь справимся, да?

Рябинин, сжав револьвер, кивнул:

— Справимся, Луиза. Ты же всегда находишь выход. Куда теперь?

Луиза шепнула:

— К трюму, Антонио. Там ящики с грузами. Идём.

Рябинин пополз за ней к ржавому люку, но палуба скрипнула под его весом. Он замер.

Луиза обернулась:

— Ничего, Антонио. Люк впереди, держись за мной.

Они нырнули в трюм, где ящики громоздились, как стены лабиринта. Рябинин, прижавшись к ящику, шепнул:

— Тесно тут, Луиза. Пятнадцать часов нам надо торчать в этом лабиринте.

Луиза показал вперед:

— Смотри, там есть закуток. Идём.

Они добрались до переборки, где узкий закуток между ящиками с грузами был тесным, как нора. Луиза, ловко проскользнув, указала на угол за бочками. Она шепнула:

— Здесь, Антонио. Затаимся. Ты в порядке?

Рябинин, втиснувшись в угол, кивнул.

Шаги прогремели над головой, и луч фонаря мелькнул в щели люка. Они затаились и старались не двигаться и не дышать.

Часы тянулись медленно. Пятнадцать часов пути до Марселя были полны напряжения, но Рябинин и Луиза, затаившись в закутке, обменивались тихими разговорами. Рябинин сказал:

— Луиза, если мы выберемся, я обязан тебе жизнью.

— Не надо мне твоей жизни. Просто держись, Антонио. Мы почти у цели.

Судно, скрипя, замедлило ход, и гул двигателей стал тише. Рябинин, прижавшись к ящику, шепнул:

— Это Марсель, Луиза? Мы сделали это?

Луиза, радостно кивнула:

— Марсель, Антонио. Мы доплыли.

Судно, качнувшись в последний раз, причалило к порту Марселя. Рябинин и Луиза, пережив пятнадцать часов в трюме, выбрались из укрытия. Главная опасность осталась позади.

* * *

Карл Вольф, под видом инженера Александра Петрова, шагал по заснеженной улице вечерней Москвы, где февральский ветер 1936 года хлестал в лицо, а серые здания, покрытые инеем, нависали, словно безмолвные стражи. Внезапно из-за угла вынырнули двое — хулиганы, их шаткая походка и мутные глаза выдавали хмель, но в их движениях чувствовалась скрытая цель. Высокий, с редкой бородой, ткнул пальцем в Вольфа, его голос был пьяный, с явной провокацией:

— Эй, умник! Куда спешишь? Поделись папироской.

Вольф, сохраняя хладнокровие, ответил спокойно, ровным голосом:

— Папирос нет. Идите своей дорогой.

Коренастый хулиган, с красным лицом и тяжёлым взглядом, шагнул ближе, дыхнув перегаром:

— Своей дорогой? А ты кто такой, чтобы нам указывать что делать? Покажи документы.

Вольф отступил на шаг, и спокойно сказал:

— Документы? Я инженер, иду с завода. Оставьте меня.

Высокий хулиган, покачнувшись, схватил его за рукав:

— Инженер? А ну, стой! Проверим, что за птица.

Вольф, пытаясь избежать конфликта, шагнул в сторону:

— У меня нет времени на споры. Дайте пройти.

Коренастый преградил путь:

— Покажи сумку, инженер, или хуже будет.

Вольф, понимая, что уход невозможен, сжал кулаки, и сказал с раздражением:

— У меня ничего, что вам нужно. Отойдите.

Высокий хулиган, ухмыльнувшись, толкнул его в плечо:

— Сначала разберёмся, кто ты такой! Бей его, Петя!

Коренастый замахнулся кулаком, и Вольф уклонился, схватив его руку, и рванул вниз, заставив хулигана рухнуть на колени. Высокий бросился на него, но Вольф, развернувшись, ударил локтем в грудь, отшвырнув его к стене. Вольф сказал:

— Уходите, пока целы. Я не хочу драки.

Высокий, сплюнув кровь, крикнул:

— Не хочешь? Поздно, инженер! Ты попался!

Тьму прорезал свет фонарей, и из двух машин вылезли люди. Четверо в чёрных шинелях окружили их, с винтовками наперевес. Один, с жёстким лицом и шрамом на брови, рявкнул суровым голосом:

— Стоять! Руки вверх, Петров! Ты задержан!

Вольф, поднял руки:

— Задержан? За что? Я защищался от хулиганов.

Сотрудник со шрамом, шагнув ближе, прищурился и сказал:

— Защищался? Мы знаем, кто ты, Александр Петров. Пошли, разберёмся.

Вольф, чувствуя, как ловушка ОГПУ захлопнулась, понял: хулиганы были подосланы. Кто-то в Германии сдал его, и эта драка — часть плана. Коренастый хулиган, держась за челюсть, буркнул пьяным голосом:

— Он первый начал, товарищи! Мы только спросили!

Вольфа схватили за руки, наручники щёлкнули на запястьях. Его поволокли к чёрному автомобилю, припаркованному у переулка. Вольф, сидя в тесной машине, чувствовал, как наручники врезаются в кожу. Он сказал:

— Это ошибка, товарищи. Я инженер, работаю на заводе.

Сотрудник со шрамом, сидящий спереди, обернулся:

— Инженер? Мы знаем, что ты шпион. На Лубянке расскажешь всё.

Вольф, сохраняя хладнокровие, ответил:

— Это я шпион? У вас нет доказательств. Я требую объяснений.

Худой сотрудник, сидящий рядом, наклонился к нему:

— Доказательства? Это ты скоро будешь рассказывать, а не мы тебе. Сиди тихо, Петров.

Машина мчалась по заснеженным улицам Москвы, где фонари бросали тусклый свет на сугробы. Вольф, глядя в окно, обдумывал варианты: побег невозможен, оказать сопротивление — это верная смерть.

Моральная дилемма сжимала его: раскрыть часть правды, чтобы выиграть время, или молчать, рискуя