Без права на остановку - Дмитрий Валерьевич Иванов

он был жилистый и злой, а сейчас раскабанел. Наверное, жрёт чего. Сейчас у культуристов мода — банки, порошки, добавки всякие. Причем, и у нас, в СССР, и в Норвегии видел, как продаются прямо в спортивных клубах разные препараты под видом витаминов для спортсменов.

— Ну, тут сейчас я, — говорю спокойно, но с нажимом. — Зачем им охрана? А нос у тебя, кстати, некрасиво сросся. Может, подправить?

— Да не… мне и так норм, — выдавил Татарин, явно нервничая. — Тогда мы… поедем.

Он сделал шаг назад, оглядываясь на своих приятелей. А у тех дела, мягко скажем, не ахти. Парочку крутых аккуратно прессуют в патрульный бобик, который подкатил чуть ли не ко входу. Остальные — кто поумнее — растворились в толпе.

Оказалось, пока я тут улаживал проблемы друга, мой — то есть Мартин — охранник не терял времени даром. Он мобилизовал проезжавший по улице Мира патруль и ловко натравил их на кооператоров.

Ментов было всего двое, но этого хватило. Что там инкриминируют пойманным вымогателям — понятия не имею. Сейчас правами человека особо не заморачиваются. Посидят, может, до утра в камере, да отпустят. Всё ж без криминала обошлось.

— Бросал бы ты это дело, — искренне посоветовал я Татаринову на прощание. — Постреляют вас…

Тот свалил, ничего не ответив, но думаю, не дошло до него. Парень уже во вкус вошёл — почувствовал, как это: когда боятся, когда платят, когда можно не объяснять. Сила, деньги, власть… А жаль. Хороший же был боксёр.

— Понимаешь, — кричит мне в ухо Вано, перекрикивая бумканье музыки в зале, — один раз им заплатили — типа, наняли на охрану — и всё! Они решили, что мы теперь их клиенты навсегда. Могут охранять, а могут и, наоборот, доить… Тут весной на Острове отдыха фестиваль был — панки собирались. Палатки, костры и все такое… Так эти «кооператоры» туда заявились и поломали всё. Некоторым морды набили, а парочку длинноволосых постригли прямо под ноль.

Я киваю головой, наблюдая, как мои девочки отрываются под музыку, вопя что-то невразумительное на разных языках.

— Милицию пробовали подключить? — спрашиваю, не отрывая взгляда.

— А… хрен что докажешь, — криво усмехается Вано. — Милиция не особо охотно и едет-то. Это сейчас удивительно — чего они вдвоём на толпу бугаев не побоялись… Может, указания сверху поступили.

Угу, от Мишки и поступили. Тот постоянно крутится около Марты, и уже пару раз кого-то довольно невежливо отпихнул от неё. Молодец, не зря свой хлеб жует!

Кстати, Мишке на подмогу прислали ещё одного дядю — флегматичного и с виду незаметного. Стоит у стенки, никуда не лезет. Только вот глаза выдают опытного волчару. Уверен, КГБшник уже всех просканировал и отметил, кто с кем пришёл и у кого в кармане может быть что-то лишнее…

— Толя, это есть хорошо! Давай остаться… — упиралась моя норвежская половинка, но у меня уже уши гудели от этой музыки.

— Чики-чики, — шепнул я ей на ушко.

Марта, мгновенно поменяв решение, быстро попрощалась с Жанной, чмокнув подругу в щёку, и уже сама бодро подталкивала меня в сторону выхода.

— Шнеля, шнеля! — командовала она.

Жанна с Иваном решили остаться, и нам в итоге пришлось ехать домой в машине летёхи. Старая, видавшая виды «семёрка», но с мотором, который урчал как турбина. Форсирован, что ли? Или просто глушак пробит?

Мою «Жигу» пообещали отогнать в гараж. Ключи я оставил. Всё равно она мне без надобности — завтра с утра еду к шахтерам в гости.

— Толя, надо девочкам выезд сделать. Ты можешь, знаю! — горячо шептала в ухо пьяненькая Марта, не забывая с энтузиазмом тискать мою коленку.

— Когда? Это не быстро у нас в стране… — мямлю я.

— О! Я в конце лета домой — и они пусть! Успеем? — спрашивает подруга.

— Посмотрим, — дипломатично отвечаю.

Теоретически — можно. Анкеты у девчонок нормальные, выездные. Но вот заниматься этим лениво. Да и Марта за один вечер столько от них нахваталась. А в Норвегии что будет?

— Билять! — выразительно подтвердила мои опасения принцесса, когда машина знатно подскочила на очередной дорожной ямке.

— Ещё ваши могут не разрешить же! — делаю последнюю попытку.

— Норвегия даст согласие! — уверенность в голосе подруги железобетонная.

М-да… А ведь когда познакомились — такая простая была, скромная. А теперь повзрослела, наверное. Перестала стесняться своего статуса и того, что у неё в паспорте фамилия на четыре строчки.

«Чики-чики» удались на славу. Правда, всего один раз — потом принцесса вырубилась. А вот ко мне сон не шёл — размышлял над предстоящей поездкой по краю.

Утром Марта познакомилась ещё с одной русской традицией — страдать с похмелья. Положение осложнялось тем, что ехать предстояло в Назарово. Это не очень далеко — пару часов, или чуть больше, да ещё и в комфортабельной «Волге». Но у моей скандинавской подружки сильно болела голова.

Дал ей таблетку цитрамона. Голова — о чудо! — прошла. Но стало мутить. В результате дорога у нас затянулась, благодаря частым остановкам на «подышать воздухом».

— Никогда больше! Ни-ко-гда! — клялась Марта, прислонясь к моему плечу. Похоже, норвежка уже окончательно обрусела.

— Верю-верю, — глажу я её русую головку, но помочь больше ничем не могу.

В итоге приехали мы с опозданием. Но, как ни странно, это оказалось даже к лучшему. Вместо бодрых и слегка напряженных рабочих, только что заступивших на смену, мне достались товарищи уже пообедавшие — слегка расслабленные и настроенные на доверительную беседу. Говорить с такими — одно удовольствие: энтузиазм остался, а агрессии уже нет.

И беседа вышла весьма конструктивной. Выяснил, что в прошлом году на этой шахте, вернее, на разрезе, прошли выборы директора. Им остался тот же, кто и был с 71-го года — некто товарищ Абрамов. Дмитрий Данилович. И, судя по настроениям местных мужиков, бастовать на разрезе никому даже в голову не придёт.

Дмитрия Даниловича здесь уважали. И было за что. Мужик он с головой, и даже сумел наладить бартер с Японией. Уголь — туда, обратно — разная техника, например телевизоры «Сони», холодильники, видеомагнитофоны.

И главное — всё это не оседает в домах начальства, как водится, а реально доходит до простых тружеников. Да, техника недёшевая, но и зарплаты тут сейчас солидные. Средняя — под четыреста. Не премия, а именно зарплата. И это