Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Она медленно подняла взгляд. Туман, скрывающий верхушки деревьев, колыхался в такт её дыханию, а вдалеке какой-то светящийся росток медленно развернулся, будто приветствуя её. В груди что-то дрогнуло – странное ощущение, ни магия, ни техника. Это было похоже на зов, на признание:

“Ты услышана.”

И Лираэль, хоть и не понимала, что происходит, вдруг ощутила гордость и странное спокойствие, как будто она сделала первый шаг в новый мир, и мир ответил. Но хранители аванпоста, наблюдавшие за ней через визоры, молчали. Каждый из них знал. Это чувство – лишь иллюзия доверия. Первый привет Дикой планеты был не признанием, а крючком. Она проверяла чужака, подталкивала глубже, заманивала в игру, где шаги пути всегда оборачивались ловушками.

И в тот миг, когда Лираэль впервые подумала, что здесь есть место для взаимопонимания, сама планета уже ткала вокруг неё новый узор испытаний. Её дыхание было не лаской, а подготовкой к следующему удару. Она медленно убрала своё оружие обратно в наспинный чехол, всё ещё чувствуя вибрацию от столкновения с “живым мхом”. Он снова казался обычным – густым, влажным и липким, но теперь в её восприятии любая кочка, любая зелёная крошка под ногами могла скрывать зубы и ядовитые жала.

Она снова присела на корточки, и слегка прикоснулась к почве кончиками пальцев, и тут же ощутила лёгкую дрожь, как будто земля дышала вместе с ней. Это был странный момент. Она чётко ощущала чувство не угрозы, а притяжения, словно планета не просто следила за ней, а указывала путь. И тут же из динамиков её шлема донёсся голос инструктора, остававшегося на аванпосте:

– В радиусе трёх миль от стен нет тварей, достойных охоты. Здесь есть только слишком мелкие, слишком молодые. Всё, что убьёшь – будет забыто через день.

Услышав эти слова, Лираэль медленно выпрямилась, и расправила плечи. В её сердце уже зажёгся азарт. Так как она уже и сама понимала, что если уж и хвалиться, то подвигом, а не мелочью. Но эта новость имела и другую сторону. Ведь для охоты на достойную добычу, ей предстояло выйти в те зоны, откуда даже опытные охотники-ветераны не всегда возвращались живыми.

Она посмотрела в глубину леса. Там, за первыми рядами деревьев, клубился туман. Он казался плотным, почти тканым, и в его глубине светились странные огоньки, похожие на звёзды, запутавшиеся в ветвях. Словно сама чаща шептала ей:

“Иди дальше.”

Лираэль сделала несколько шагов вперёд, и с каждым из них этот зов только усиливался. Почва под ногами мягко поддавалась, направляя её. Ветки высоких кустарников, словно живые, раздвигались, освобождая ей проход. Казалось, что лес открывает перед ней тропу – единственную, верную.

Но на самом деле это было лишь начало узора-ловушки. Планета прекрасно знала, как соблазнить охотника. Дарить ощущение, что именно он выбран, именно его зовут вглубь неизведанного, туда, где ждёт достойная добыча.

Молодая эльфийка ещё не знала о том, что за туманом уже клубились существа, чья форма и даже сама суть были частью планеты. Что каждое дерево, каждый цветок и каждый камень там будут смотреть на неё – не глазами, но вниманием.

Она шла вперёд, и с каждым шагом сердце её билось быстрее. Адреналин от первой победы сменялся нетерпением. В голове всё громче звучала мысль о том, что её настоящая охота ещё впереди. А сам лес, тихий, влажный, хранящий свой холодный шёпот, ткал вокруг неё невидимую сеть.

Она как раз собиралась вернуться в свой отсек, чтобы привести в порядок снаряжение, когда шаги сами привели её к смотровой галерее, нависающей над периметром. Здесь часто дежурили хранители – угрюмые мужчины и женщины, привыкшие часами смотреть на бескрайнюю зелень за оградой.

Лираэль не хотела подслушивать. В тот момент она просто шла мимо, но голоса сами упали ей на уши. Два хранителя аванпоста, опершись о перила, переговаривались негромко, но в ночной тишине аванпоста каждое слово было слышно чётко.

– …говорю тебе, они ничего не найдут. – Проворчал первый, ковыряя ногтем насечку на винтовке. – С такой толпой охотников шанс на достойную тварь – ноль. Эти твари, что стоят жизни, выходят только навстречу тем, кто идёт сам или парой. Планета чувствует, понимаешь? Чем меньше охотников – тем выше вероятность достойной добычи.

– Ага. – Коротко хмыкнул второй. – Но ты же сам знаешь, что никого из этих высокородных не отпустят вдвоём. Особенно её. Член правящей семьи Великого дома? Без десятка стражей? Да глава гарнизона скорее себя в печь бросит.

Первый усмехнулся, но в смехе не было радости.

– Вот и выходит, что вся эта затея с “охотой” – просто детская игра для них. Да, они вернутся с парой трофеев, но хвастаться этим не будут. А настоящие монстры… Их даже запаха не почувствуют.

Услышав всё это Лираэль застыла за углом, не смея пошевелиться. Каждое слово, сказанное хранителями, падало на её сердце как камень. Она уже знала, что рядом с аванпостом нет чудовищ, достойных легенды. Но сейчас, услышав их разговор, она впервые ясно поняла, что её собственное положение обрекало её на посредственность. Слишком много глаз, слишком много рук, тянущихся оберегать. И слишком мало пространства для её собственной воли.

Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Внутри зашевелилось упрямство, то самое, которое родилось вместе с ней – дитя Великого дома, но никогда не желавшее быть лишь “бережённым сокровищем”. А если достойный враг открывается только тем, кто идёт один… значит, я найду путь одна.

Решительно выдохнув, она оттолкнулась от стены и пошла дальше, стараясь не выдать, что слышала разговор. Но внутри уже зарождался план – ещё неясный, зыбкий, но неотвратимый.

Сначала в сознании Лираэль это возникло как мимолётное, едкое замечание самой себе.

“Значит, достойная добыча появляется только там, куда меня не пустят? И только те, кто идёт малой группой – или вовсе в одиночку – могут найти настоящего врага? А я должна сидеть тут и ждать, пока меня поведут в прогулку для знатных девиц, где главный риск – запачкать сапоги в липкой траве?”

Она злилась, но это раздражение не было вспышкой – оно, словно уголь под золой, тлело в её душе всё сильнее. Каждый взгляд хранителей, каждый намёк на её “статус” и “ценность”, каждый осторожный совет, как будто она не воительница, а хрупкая ваза, подталкивали её к одной мысли о том, что если она сама хочет доказать свою силу, она должна вырваться из