Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей - Ник Гернар

— Ты тоже пожирал глаза из распухших жертв? — резко и напрямую спросил я.

Закованный бог глаз не отвел. Только усмехнулся.

— А ты бы отказался? Не хочешь жить вечно и обладать силой? Могучие враги мочились под себя от звука моих шагов и умирали от взмаха руки. А у тебя горстка вырожденцев отняли твоего человека, и ты не смог ничего сделать. Так может пара плодов, выращенных в их глазницах — не такое уж большое зло?

— Если ты был такой сильный, то почему теперь в цепях? — спросил я.

Пленник усмехнулся.

— Я хочу пить, — сказал он.

Я вздохнул. Брезгливо сунул «семя» в карман. И полез в рюкзак за флягой.

— Что он тебе сказал? — не выдержал Егор.

Я вкратце пересказал наш разговор, пока искал воду для прикованного бога.

Он выпил почти весь мой запас. Потом, блаженно прикрыв глаза, проговорил проклюнувшимся голосом вместо сипения.

— Я в цепях не из-за того, что оказался недостаточно сильным. А потому что был глупым. Никогда не верь женщинам, иномирец. Какому бы миру или племени они не принадлежали.

— Как мне спасти своего человека?

Гигант задумчиво поднял глаза к своду.

— Там начался праздник?

— Судя по крикам людей с улицы — да.

— Колокол уже пробил?

— Нет, колокола не было. Но ящики с телами и этими… плодами уже унесли.

— Понятно, — кивнул своим мыслям пленник. И расслабленным, будто слегка опьяневшим голосом заговорил: — Тогда я расскажу тебе, что будет дальше. Сначала богиня выйдет из главной пирамиды к своим верным, и раздаст благословения новорожденным детям. Потом наградит самых верных псов — трех, четырех человек. И даст им употребить плод. Жрец будет вырывать их из глазницы и торопливо скармливать этим избранным под завистливые возгласы толпы. Торопливо потому, что без подходящей среды личинка очень быстро окукливается целиком, и тогда она становится бесполезным семенем. После этого начнется божественная трапеза. Все это продлится примерно полтора часа. А потом начнется подготовка следующего урожая. Избранные носители будут подходить по одному, чтобы получить семя и лечь в саркофаг чистоты. Но перед этим к богине подведут твоего человека. И он или она первой займет свое место в саркофаге.

— Как нам попасть к этой самой пирамиде?

— А какой в этом смысл? — спросил меня великан, усмехнувшись. — Ты все равно ничего не сможешь сделать.

— Пока я жив и свободен, я могу сделать многое, — возразил я.

— Увы. Но и первое, и второе обстоятельство, легко поправимы, — иронично отозвался великан. — Мой дорогой собеседник слишком слаб, чтобы нести хоть какую-то угрозу великой богине. Она, конечно, грязная мразь. Но при этом одним своим дыханием способна убить такого, как ты. Хотя нет, о чем это я, — усмехнулся он. — Тебя она убивать не станет. Есть вариант поинтересней.

От его самоуверенной наглости, этого снисхождения в голосе и унизительных слов я вскипел.

Пока я здесь крючки режу и перевожу запасы воды, Женька там совсем одна. А этот придурок надо мной просто поглумиться решил?

Я стремительно шагнул к пленнику, крепко схватил за волосы на виске и притянул к себе.

— А ты прав, — проговорил я со злобной улыбкой. — Вариант поинтересней действительно есть. Ты только, главное, головой сильно не дергай, — и, глядя в недоумевающие черные глаза, я вытащил из кармана око Минервы.

Зрачки гиганта мгновенно расширились.

— Ты не…

— О нет, я не промахнусь, если ты об этом. Не переживай, — со злобной улыбкой проговорил я. — Воткну в глазницу, как надо — аж до самого мозга достанет. Так что заканчивай рассуждать о моей слабости и просто скажи, как нам отсюда попасть к пирамиде!

— Эй, ты что делаешь? — подскочил ко мне Егор.

— Уйди нахрен, что надо, то и делаю!

— Ты меня… Ты не понял, — прохрипел пленник, тщетно пытаясь вырваться из моей руки. — Я скажу, скажу, как подняться!

Я чуть ослабил хватку.

— Тогда начинай.

— Здесь есть подъемник. Отсюда прямо наверх. Да отпусти ты! Безумный…

Я разжал руку. Прядь длинных темных волос осталась у меня в руке. Я брезгливо стряхнул ее себе под ноги.

— Ну и?

— Выключи систему подавления, — сказал вдруг затворник, бряцнув своими оковами.

— Чего?..

— Сломай этот проклятый ящик у моих ног! Чтобы я смог освободиться и вырвать хребет у этой твари! — прохрипел он, и злобная гримаса исказила ему лицо. — Я хочу перед смертью услышать музыку ее ломающейся шеи, увидеть ужас в подлых глазах и ощутить тепло ее крови у себя на ладонях! Отпусти меня!!! — Я, конечно, понимаю, что сейчас мешаюсь как третий в койке, но я же нихрена не понимаю. Чего он разорался? — вмешался в наш разговор Егор.

— На свободу хочет, — задумчиво ответил я, глядя на устройство.

— Ага, нашел освободителей!.. — возмутился он.

Я промолчал. Потому что интуиция как раз упорно подталкивала меня согласиться.

Почему бы нет?

Судя по голосам там, снаружи, целый стадион верноподданных. И вояк наверняка среди них немало.

Можно, конечно, храбро броситься в бой вдвоем против всех ради спасения Женьки, но это было бы так глупо, что даже моя мысль отпустить пленника уже не казалась такой уж дурацкой.

В конце концов, что он сделает? Сожрет нас? Или воткнет око Минервы и сядет ждать урожая?

Да если нас даже этот недомумифицированный чувак окажется способным завалить, то, наверное, со здоровой богиней и ее свитой у нас вообще никаких шансов.

Так почему бы…

— Почему бы нет? — проговорил я.

И ударом приклада разнес железную коробку с маячками.

Егор на мгновение замер с еще приоткрытым ртом. Потом кашлянул, потер ладонью бороду.

— Ну, хотя если под освобождением подразумевалось вот это…

Его фразу прервал рев прикованного божества. Вскинув голову, он издал совершенно жуткий гортанный вопль, жилы на его руках и бычьей шее вздулись — и в следующий миг пленник рванул руками цепи, выдирая петли из стены.

— Ах тыж!.. — воскликнул Егор, закрыв локтем лицо от брызнувших в стороны мелких осколков.

— Отойди, — сказал я, сам отступая от ниши на несколько шагов.

— Слушай, если что, я вообще, как бы против беглых каторжников, — пробормотал Егор, с ужасом наблюдая, с какой яростью срывает с себя провода и обрывки цепей освобожденный бог. — Поверь бывшему надзирателю, нихера хорошего от них не бывает.

— А ты сам-то кто? — покосился я на приятеля. — Разве не беглый каторжник?

— Ты щас типа где-то противоречие увидел?..

— А-ааааа! — между тем взревел мой освобожденный Прометей, выдирая