Красавчик. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

— Туда тебе и дорога, — ответил я.

Вышел из квартиры, прикрыл за собой дверь. Услышал приглушённую дверью грозную ругань Гарина. Поставил на ступень лестницы портфель. Вынул из него оставшуюся белоснежной футболку, сунул на её место банку с окровавленным платком. Сердце в груди билось ровно и спокойно. Я неспешно оделся, придирчиво оглядел кроссовки — не увидел на них ни единого бордового пятна. Порадовался, что сдержался и не пнул Гарина под рёбра. Я бросил взгляд на небо за окном и зашагал по ступеням.

* * *

Вернулся домой — ни Юрия Григорьевича, ни Сан Саныча там не застал (хотя от выхода из метро «Академическая» до дома своего прадеда я бежал). Вдохнул ещё не выветрившийся запах кофе, придирчиво осмотрел своё отражение в зеркале. Обнаружил второе бурое пятно на штанах (первое я увидел ещё на обратном пути в метро). Мысленно вновь похвалил себя за то, что уберёг от крови футболку (не то возвращался бы домой окрашенным в кровавые крапинки). Решил, что пятна на штанинах в глаза не бросались. Пока что махнул на них рукой. Дальше прихожей в квартире я не прошёл. Оставил портфель на полу под вешалкой, отправился на улицу.

Утренней пробежкой я себе зачёл бег до метро и обратно. Но тренировку не отменил. По уже оживлённой улице дошёл до школы. Порадовался, что занятия у школьников пока не начались: в школьном дворе и на спортплощадке я никого не встретил. Вот только на тротуаре у забора вскоре собралась группа мальчишек. Они указывали в мою сторону руками и обсуждали между собой проделанные мною на турнике и брусьях упражнения. Рядом с мальчишками временами останавливались и девицы: студентки или ученицы старших классов. Тоже на меня глазели. Вот только мальчишки осыпали их шутками — девицы краснели от смущения и торопливо уходили.

Я уже завершал тренировку, когда парни всё же перемахнули через забор (словно идти в обход им показалось «несолидным» занятием). Они повторили проделанные мною недавно упражнения. Неумело. Посмеивались друг над другом. Искоса посматривали на меня. Я подошёл к парням, пожал им руки. Дал пару советов. Продемонстрировал правильную технику выполнения упражнений. Пояснил, какие именно группы мышц эти упражнения развивали. Парни завистливо взглянули на мою мускулатуру. Сравнили её со своей. Подошли к турнику уже без улыбок. Подбадривали друг друга возгласами, подсчитывали проделанные повторения.

Дома я на скорую руку перекусил бутербродами и приступил к чистке найковских штанов. Намочил пятна крови холодной водой, натёр их кашицей из поваренной соли. Оставил пятна в солевом растворе — как и учил меня в детстве Сан Саныч: на час. Во время этого часового ожидания я пил кофе на кухне и изучал найденные в прихожей газеты. От газетных заголовков буквально дохнуло детством. «Тебе, Родина, ударный труд», «XXIV съезду КПСС — достойную встречу!», «Горячая пора на хлебных трассах» — похожие заголовки я читал, будучи ещё учеником начальных классов. В девяностых годах названия передовиц выглядели уже не столь приятно.

Из коротких статей на пятой странице газеты «Правда» я узнал о международных событиях. Они выглядели не такими радостными, как дела в СССР. «Английские докеры не сдаются»: порты Англии парализованы всеобщей забастовкой, правительство ввело чрезвычайное положение, бастующих поддерживают портовые рабочие других стран. «На фронтах Индокитая»: бои против американских интервентов в районе высоты 935 в южновьетнамской провинции Тхыатхьен, начатые 1 июля, продолжаются. «Мощная волна протестов»: Совет Безопасности ООН вчера продолжил рассмотрение вопроса о поставках оружия расистам Южно Африканской Республики…'

Пятна крови я отстирал — найковские штаны благополучно спас. Собственное достижение вернуло мне хорошее настроение, испорченное «тревожной» обстановкой на международной арене. Я даже проявил щедрость: покормил аквариумных рыб (выполнил просьбу Юрия Григорьевича). Не увидел под полкой в гостиной пропитанный Алёниной кровью платок — висевшие на нём ещё утром прищепки я нашёл на столе около вентилятора. Я пару часов поспал (по уже выработавшейся у меня в семидесятом году привычке). Затем нарядился в брюки и туфли своего прадеда, сунул в карман советские деньги и отправился на прогулку по Москве.

* * *

Целью прогулки по советской Москве я наметил покупку рубашки. А лучше — нескольких рубашек. Прадедовские брюки меня пока вполне устраивали. Им на смену у меня были джинсы, шорты и две пары новых фирменных спортивных штанов. Коричневые полуботинки и кроссовки вполне удовлетворяли мои потребности в обуви. Альтернативой подаренным мне Порошеными белым футболкам были только ещё две мои собственные футболки: тоже белые, но с логотипом иностранных производителей спортивной одежды на левой стороне груди. Покупка рубашек явно напрашивалась. Сегодня я решил, что её время пришло.

По пути к метро я прикинул свой сегодняшний маршрут. Сразу отбросил мысли о поездке на рынок: известные мне вещевые рынки в Москве семидесятого года ещё не существовали. Магазинчики на ВДНХ тоже явно ещё не открылись. Как не распахнул свои двери покупателям и несуществующий пока универмаг «Московский» около площади трёх вокзалов: я точно помнил, как мы с папой и мамой ездили в этот универмаг, когда он только открылся. Сейчас мне вспомнились ЦУМ, ГУМ, универмаг «Москва». Год, когда открыли универмаг «Москва» я не припомнил. Но в моей памяти открытие этого универмага ассоциировалось с Хрущёвым.

Мои планы по экскурсии в советские универмаги нарушил встретившийся мне по пути к метро магазин «Одежда». В его витрине я увидел наряженный в мужской костюм манекен и манекен в женском платье. Прямо передо мной в магазин вошли две симпатичные молодые женщины (на пару лет младше меня). Они уже у двери стрельнули в меня глазами — я посчитал это за приглашение, вошёл в магазин вслед за комсомолками. Но к женскому отделу не пошёл — сразу направился к вешалкам с мужскими брюками и пиджаками. Там меня заметила рыжеволосая продавщица. Она призывно улыбнулась и поспешила мне навстречу.

Кто мне говорил, что продавцы в СССР были сплошь неприветливы и высокомерны? Наглые лжецы! Рыжеволосая женщина едва ли не подхватила меня на руки и повела к отделу мужских рубашек. При этом она пожирала меня глазами, не обращала внимания на завистливые взгляды своих коллег. Она сходу определила размер моей одежды, сунула мне в руки ворох рубашек, проводила меня в примерочную кабину. Она собственноручно задёрнула шторку у меня за спиной: задёрнула неплотно. В зеркало я видел сквозь узкую щель у меня за спиной её чуть взлохмаченные рыжие (крашеные) волосы и бледное лицо с тонкими бровями.

Из магазина я вышел обладателем трёх рубашек с коротким рукавом и двух с