Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

на… голод. Точнее — на вполне осязаемое желание не изображать из себя добряка и просто воспользоваться Даром. Той его частью, что умела выпивать из чужих тел не только ману, но саму жизнь, оставляя поседевший полувысушенный труп.

Неплохая демонстрация силы. И куда страшнее банальных углей, каленого железа или гвоздей под ногти. Стоит высосать одного пленника, как флягу — остальные наверняка тут же станут куда сговорчивее. Неплохой способ развязать языки, а главное — эффективный. И раз еще в свою бытность Стражем я всегда шел по пути воина или карателя, а не дипломата — сейчас уже, пожалуй, поздно начинать. Пара минут — и бедняги выложат мне все, что им известно…

Тряхнув головой, я прогнал наваждение. Соблазн закончить все быстро, а заодно позаимствовать немного чужой магии, был велик, но сейчас во мне говорила та часть души, слушать которую определенно не стоило.

И вовсе не потому, что это расстроит Горчакова, диаконису Серафиму или еще Матерь знает кого.

— Давайте-ка их наружу, — скомандовал я. — Пусть проветрятся. Может, и станут посговорчивее.

Рамиль с Василием молча кивнули и, схватил под руки старшего из пленников, потащили к лестнице. Тот едва переставлял ноги, однако все-таки нашел в себе силы заглянуть мне в глаза.

— Думаешь, я что-то расскажу, князь? — проговорил он, улыбясь разбитыми губами. — Выкуси. Не дождешься.

— Как знать. — Я пожал плечами. — Может, и дождусь. Не хотелось бы доводить до крайностей, но, ходят слухи, прохлада и голодная диета умеют творить чудеса. Утром вы выложите все, что нужно.

— Не выложим. — Пленник сплюнул мне под ноги. — Потому что утром нас здесь уже не будет. За нами придет тот, кто не по зубам ни тебе, ни твоим ручным собачонкам.

— Многие так говорили, — усмехнулся я. — Большинство из них давно кормит червей.

Вчера нам всем было не до разговоров, да и утро выдалось весьма насыщенным, так что как следует рассмотреть пленников я сумел только теперь. И внешне они, разумеется, ничем не отличались от обычных людей — разве что одеты были так, будто собрали свои лохмотья из десятка разных штанов и курток.

Ткани — и брезента, и обычного сукна в них оказалось не больше половины, а все остальное сшили из толстой кожи. Явно выделанной прямо в Тайге, на коленке. Вряд ли кто-то из лесных бродяг специально озадачивал себя созданием полноценной брони, однако в некоторых местах прямоугольные заплатки ложились друг на друга, и толщина получалась такая, что запросто остановила бы если не пулю, то уж точно стрелу или лезвие ножа. Наверняка и от зубов всякой таежной нечисти эта одежка тоже кое-как да защищала — судя по количеству отметин на нагруднике.

Впрочем, куда интереснее смотрелся плащи пленников. У остальных это была скорее видавшая виды тряпка, сшитая из нескольких кусков, однако старший до сих пор щеголял в какой-то невообразимой рванине. Не просто уродливо-дырявой, а буквально состоящей из сотни разноцветных брезентовых и суконных лоскутов — еще и не слишком хорошо подогнанных друг к другу. Некоторые даже болтались ленточками, а при ходьбе через лес среди них наверняка застревали листья, хвоя, какие-нибудь веточки…

Маскировка. Пусть не безупречная — но куда лучше той, что давал обычный камуфляж. В таком одеянии лесной бродяга мог засесть среди деревьев, и не слишком внимательный гридень просто прошел бы мимо в паре шагов, так ничего и не заметив. И если где-то за частоколом прячется еще хотя бы с полдюжины таких вот «леших»…

Мысленно пообещав себе всаживать Факел в любой подозрительный куст, я повернулся обратно к пленнику.

— Тебе не победить, князь, — снова оскалился тот. — Тайга наша. Бойся каждого листика, каждой тени, ведь одна из них станет последним, что ты увидишь. Наш покровитель придет за нами.

Главарь лесных стрелков сказал то же самое, что говорила девчонка в подземелье — почти слово в слово. Я только сейчас обратил внимание, что они даже внешне чем-то похожи. Разный рост, разное сложение, и все же… В покрытом ссадинами лице определенно проскальзывало то, что я имел сомнительное удовольствие наблюдать каждый день — а порой и по несколько раз. Нос пленника когда-то был сломан и свернул налево, но я все равно сумел разглядеть общие черты. Не говоря уже о редком для Пограничья цвете волос и глаз, черных, как таежная ночь.

Не отец — для этого он слишком молод. То ли брат, то ли дядька, а может, и кто-то из дальней родни. Если таинственное княжество на северных берегах Котлина озера действительно существовало, народу в нем наверняка жило не так уж много. И седьмой водой на киселе все приходились… всем.

Особенно Одаренные.

Я еще ночью почувствовал, что один из уцелевших противников обладает небольшими магическими способностями, но так и не понял, кто именно. Зато теперь знал наверняка.

— Ты сдохнешь, — ухмыльнулся главарь. — Еще до того, как ляжет снег, твои кости будут…

Договорить он не успел. Моя рука взметнулась, схватила его за горло и приподняла. Весили мы почти одинаково, но Основа в одно мгновение налила мышцы такой силой, что плечистая фигура взлетела под потолок и ударилась с такой силой, что ветки захрустели, и отовсюда посыпалась земля.

— Может, и так! — прорычал я, протащив извивающегося главаря до стены. — Но ты этого уже не увидишь. Что мешает мне свернуть тебе шею прямо сейчас?

— Давай! — прохрипел тот.

Расклад определенно был в мою пользу, однако лесной бродяга упрямо продолжал трепыхаться. И даже каким-то чудом сумел вывернуть шею, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Давай, — повторил он. — Дай себе волю. Эта дрянь внутри сильнее тебя. Ты уже гниешь, князь… Давно гниешь!

На этот раз аспект Смерти рванулся с привязи с такой силой, что я едва успел удержать его мощь. В моих руках все еще дергалось живое тело, а не иссушенная магией мумия, но это могло измениться в любой момент.

Так что я не стал рисковать. Сделал еще пару шагов и, размахнувшись, вышвырнул главаря наружу через лестничный проем. Следом за ним тут же бросился Рамиль, а Василий вытолкал из землянки оставшихся пленников.

Видимо, сообразил, что еще немного — и допрашивать будет попросту некого.

— Это что на тебя такое нашло? — осторожно поинтересовался дядя, когда плечистая фигура поднялась по ступенькам.

— Что, что… Будто сам не знаешь, — огрызнулся я.

Мне совершенно не хотелось оповещать семью о своем сомнительном приобретении, однако дядя выяснил сам. Может, услышал от Горчакова, а может, просто догадался. Даже оставшись без Дара, кое-какие штуки он всегда подмечал раньше бабушки и Кати