Тот, кто пришел из завтрашнего дня (1-11часть) - Алёна1648

его тело, словно напоминает о том, что с началом нового дня он не свободен. Мирослав выходит из общежития, не обращая внимания на людей, не замечая ничего вокруг.

Мир кажется затуманенным, как в утренней мгле, которая не даёт ему чёткого представления о том, где он находится и что ему предстоит.

Лёгкие шаги, которые совершенно не принадлежат этому моменту, ведут его по пустой улице — он словно не в этом городе, а где-то в параллельной реальности, где не существует утреннего шума, где всё течёт медленно, не требуя от него ни мыслей, ни решений.

Он пересекает улицу, ощущая прохладу, которая всецело поглощает его. С каждым шагом он чувствует, как его разум пытается обрести ясность, но все мысли почему-то скользят, как вода по стеклу — они не цепляются за ничего важного, и его разум с легким сожалением продолжает двигаться вперёд.

Вдруг он осознаёт, что всё это время идёт по направлению к больнице, как если бы его ноги сами знали, куда идти, а он и сам, не желая, но обязан, повторяет этот маршрут, словно он не может остановиться.

И как бы не пытался он представить себе, что будет сегодня, все его планы меркнут.

Сегодня всё будет решаться, а что-то, вероятно, уже не так, как он себе это представлял.

«А что, если я опять что-то перепутал? Что, если не было никакого смысла в этом дне?».

Невозможность расслабиться даёт ему ощущение, что каждый шаг приближает его к моменту, когда нужно будет что-то доказывать.

Время летит слишком быстро — когда он только начинал идти по этой улице, в его голове ещё были полные планы, но теперь он уже видит, как их начинают рушить, и всё, что остаётся, — это реакция на происходящее, но такая реакция, которая не будет видна никому, кроме его сознания.

Неудобства растекаются, как жидкость — вот тут у него в голове появляется тревога, а вот тут он её гасит, сам не понимая как.

Пытается себя успокоить.

Пытается поверить в то, что всё нормально, но что-то в нём подсказывает, что ничего не будет нормально, что этот день — просто очередной день, когда он снова окажется в чужой игре.

«Сегодня комиссия. Сегодня всё будет решаться».

Он об этом думает с лёгким смешком, но, конечно, этот смех внутренний — он сам себе не верит, и всё, что в этом смехе — это горькая ирония.

Карпов, в который раз, смотрит на него, как будто всё уже решено.

И хотя внутри Мирослава всё ещё свербит желание избежать конфликта, он понимает, что он не может отступить, что он уже в этой игре.

Неважно, что происходит вокруг.

Неважно, что ему кажется, что его судьба предсказана и прописана в этих чуждых документах.

«Чёрт, я не хочу быть частью этой игры. Но что мне остаётся?».

Он вздыхает, разгоняя эти мысли, и молча продолжает идти, понимая, что снова не сможет избежать того, что происходит. Всё это, этот путь, не будет лёгким. Зато, по крайней мере, он знает, что всё будет как всегда — как в игре, где он должен сделать ход и подставить другую сторону под удар.

В этом мире он ещё не успел стать тем, кем хотел бы быть, но у него есть шансы.

Но для этого нужно покончить с этим беспокойством, для этого нужно просто дойти до того момента, когда всё завершится.

«Ну, в конце концов, не ошибиться невозможно».

Он улыбается, потому что даже в этом смехе чувствуется лёгкая ирония, как будто сама реальность подкидывает ему такую мелкую ошибку, и он ничего не может с этим поделать. Ведь, если подумаешь, всё могло бы быть проще, но Мирослав понимает, что так будет всегда.

Мирослав, двигаясь в сторону больницы, чувствовал, как его шаги становятся тяжёлыми, будто каждый из них пропитан этим неясным ощущением, которое он не мог объяснить.

Простой день, казалось бы — ничего особенного, просто ещё одна утренняя дорога на работу, которая, как всегда, будет полна мелких дел и встреч.

Однако, когда он подошёл к больнице и ощутил, как воздух внезапно стал плотнее, как будто стены внутри начинали поглощать что-то неуловимое, что витало в атмосфере, он сразу понял: это не тот день, когда можно будет пройти на автопилоте.

Внутри коридора уже было необычно многолюдно, врачи переговаривались, кое-где раздавались шумные шаги, и Мирослав, уже на полпути, заметил это нервное напряжение, которое тут же охватило его.

Он, конечно, знал, что не может рассчитывать на обычный день — комиссия, Карпов, всё это непрекращающееся ощущение, что за ним кто-то следит — но вот эти первые чувства настороженности и тревоги было ощутить сразу.

Они помешали ему даже собраться с мыслями.

«Как-то странно, что я это вообще заметил».

Он, недовольно зевая, вошёл в главный холл, и именно там его встретил Николай Смирнов.

Тот стоял у входа, отчётливо напряжённый, как человек, переживший собственный бой и ожидающий следующего удара.

Он сразу оглядел Мирослава с той невидимой оценкой, которая не даёт возможности оставаться равнодушным к происходящему. На лице Николая не было привычной иронии, которая так часто играла в их диалогах. Здесь был только легкий след напряжения.

— Комиссия уже здесь, — произнёс он, с явной тревогой в голосе. — Карпов явно настроен серьёзно.

Мирослав слегка приподнял брови, подавляя недовольную улыбку, которая почти выскользнула на его лицо. Подумать только: он знал, что Карпов не остановится, но всё равно это звучало как нечто новое, ненужное и неизбежное.

— Чего ты ожидал? Он не успокоится, пока не выставит меня некомпетентным, — произнёс Мирослав, и, хотя слова звучали достаточно спокойно, внутри его возникло странное ощущение.

Он действительно не хотел думать об этом сейчас, но не мог избавиться от мысли, что день сегодня будет отнюдь не обычным.

— Он уже что-то готовит. У него слишком самодовольный вид, — ответил Николай, добавляя в свой голос тот же оттенок, что и в его взгляде, отчаянно пытаясь прочитать Мирослава.

Мирослав слегка пожал плечами и вновь зевнул, стараясь не поддать эмоциям. Он ведь видел, как Карпов работает, видел, как он часто пользуется преимуществом, как будто всё заранее предсказано. На этом фоне маленькие