Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

португальской короны) и озоровали. А русичам к приходу Гриди надо бы уже и Австралию открыть и на индонезийских островах показаться. Планов то, считай, громадьё, а исполнителей не хватает. Как и финансов. Особенно финансов! А всё потому, что дошли тут до Андрея слухи, будто эрцгерцог Фердинанд торгуется за одно герцогство, чей правитель — Ян II Добрый — никогда не был женат и не имел никаких наследников, даже бастардов. И вот в связи с этим его двор ещё за много лет до смерти правителя стал свидетелем соперничества различных вельмож, претендовавших на княжеские владения. Уточнив, ради интереса, что за земли стали предметом спора, Андрей крепко задумался: а почему бы одному благородному дону, то есть, конечно же, малолетнему графу, и не поучаствовать в подобных торгах? Герцогство то вельми аппетитное выходило. К тому же на него кроме других претендовал ещё и Георг Гогенцоллерн, маркграф Бранденбург-Ансбахский, который сумел войти в особое доверие и к королю Венгрии, и к стареющему князю Яну Доброму. Но гибель Лайоша II Ягеллона и вступление в борьбу за венгерско-чешский престол австрийского эрцгерцога Фердинанда I Габсбурга поставили его шансы под угрозу. Поставили, но не обнулили. А зачем русским Гогенцоллерн? Это семейство показало себя собирателями не хуже Рюриковичей, а объединённая Германия в Европе была никому и никогда не нужна, почему ей столь долго и не позволяли объединяться. Это везунчик Бисмарк сумел угадать момент, когда всем заинтересованным державам стало вдруг не до неё. Буквально на десятилетие ослабили они своё внимание и вот он, Второй рейх, добро пожаловать, как говорится. Так что нефиг-нафиг славянские земли германцам отдавать. И без того добрая половина там уже себя славянами не считает, отчего придётся славянизацию наново проводить. Но прежде чем герцогская корона достанется нужному претенденту, придётся изрядно потратиться. А где деньги, Зин? Так известно где — в море!

Вот тут-то Лонгин как раз в пору и пришёлся. А что? Парень себя и как капер, и как географ уже проявил. Да и в южных водах, хоть и атлантических, бывал не впервой. Плюс ирландцам золото куда больше по нраву придётся, чем шерсть да ткани, что они у своего острова промышляли. А глядя на вернувшихся счастливцев, поток добровольцев только усилится. Что тоже хорошо — пусть славные ирландские парни гибнут в боях за возвышение русской торговли. Их ведь не из-под палки туда гонят. А уж Андрею от этой экспедиции куда больше в карман упадёт. Потому как эта пиратская эскадра уже чисто за ним числится будет. Он и вывел-то подобный актив из-под Компании по одной простой причине: чтобы больше получать в свой собственный карман. Как Жан Анго. Или в будущем Модифорд, крышевавший Моргана. Потому что компании — это торговцы с безупречной репутацией, а каперы — это каперы. Их задача разрушить чужую торговлю, поработав, таким образом, на родное государство. Ну а когда торговля будет перехвачена, каперы исчезнут, и останутся вместо них только исконные разбойники, что пришли грабить ради самого грабежа и собственной наживы. Или чужие каперы. От конкурентов, так сказать. А таких можно и нужно ловить, ловить и вешать. Показательно вешать!

Но сейчас Андрей собирался разрушать. И потому каперы ему были куда важнее торговцев. Причём этих каперов никто не должен был связать с той же компанией Южных морей, которая в скором времени займётся в тех местах честной торговлей, а силовое прикрытие ей составит царский военно-морской флот. Да, прибыль будет не такой, как у европейцев (найм флота ведь денег стоит), однако купцы не обеднеют, если вместо трёхсот получат двести процентов прибыли. Зато флоту будет от такого очень даже хорошо. Но флоту нельзя без войны терзать чужое судоходство. А каперам можно! Вот потому на бразильский маршрут пора посылать обычных торговцев с охраной, а пиратскую эскадру начинать использовать по назначению в другом регионе. И для личного обогащения.

Приняв решение, князь вызвал к себе Лонгина и провёл с ним целый день, обсуждая предстоящий поход. После чего последний, вместо того, чтобы хоть немного отдохнуть на Родине, отправился на острова, где гуляли его люди, и занялся подготовкой к большой экспедиции…

* * *

Севка не был любимым ребёнком в семье. Потому как был "нагулянным" от татарина, что ворвались в их деревеньку при очередном походе за ясырём. Но государевы воины в тот раз полон, в котором шла Севкина матка, сумели отбить, да "татарским помётом" визгливые копчёные за несколько дней наградить успели многих. Судьба таких вот нежеланных "подарков" на Руси складывалась по-разному. И повезло Севке или нет, сказать было трудно: его оставили в семье, но видимо только для того, чтобы шпынять за любые огрехи домашних. Обижали его все, кто был старше, особенно по пьяному делу батька (избежавший полона, так как был в тот день на лесных урочищах) "приёмыша" "воспитывать" любил. Потому как рос мальчуган большим непоседой, вечно попадающим в какие-то истории. Да только поротая спина не останавливала малого. Его душа хотела простора, и словно соблазна ради, заявилась однажды в их глухую деревеньку ватага игрецов-скоморохов. Увидал одиннадцатилетний отрок их игры с медведями, бубнами, домрами да гуслями, наслушался живых шуток-прибауток, да тягучих, печальных песен и смутилась душа его. Разом забылись все поповские наставления, типа "смеха лихого избегай, скомороха и гудца не вводи в дом глума ради, не впускай беса в душу". Впустил. И ни с кем не попрощавшись, просто сбежал из дома, вольной жизни ради. И если кого и вспоминал в последующие года, так только мать, которая единственная в семье и дарила тепло "нагулянному" сыночку.

Ох и походил он по Руси за следующие пять лет. Посмотрел на грады каменные и острожки пограничные. Едал-пивал от души, когда зрителям их выступления по душе приходились, и голодал не меньше, когда людям не до зрелищ было. Бывало, воровал, ведь скоморохи не только бродячими артистами были, бывало, и кровь чужую пускал. Жизнь бродяжья разной ведь бывает. Вот так вот и занесло его однажды в Норовское, где крик чаек и шум прибоя взбудоражил что-то в его давно огрубевшей душе.

Покинув скоморошью ватагу, он пошёл обходить норовские харчевни, в которых вербовали мореходов на торговые лодии. Вот только слишком молодой, а значит, малоопытный, он был купцам и кормщикам не сильно нужен. Они хотели набирать уже готовых мастеров, а не мальца от сохи. Для таких, как он существовал царский флот, где любого без рекомендаций, знакомств и опыта заберут на пятилетний покрут. Вот только