Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

почувствовал на коже липкую корину грязи — не с дороги, а от Шевалье, девок, сделок, всего того навоза, которому не было места в стенах этого дома. Вымащенный кровью характерник, которым считал себя Игнат, несмотря на твердую веру, что без дерьма на руках лучшего будущего не построишь, чувствовал себя лишним в собственном доме. Ведь он также был частью гноя, от которого тщательно оберегал двух самых дорогих людей.

Еще и духи бессмысленные купил за дикую цену, истукан кусок! Эти таляры могли пойти на мечту.

– Вот только сейчас взялась за хлеб, – сообщила Ульяна, вернувшись к тесту.

Она вздохнула и потерла лоб обоими запястьями - осторожно, чтобы не принарядиться мукой. Игнат положил деньги в копилку. В такой момент ему всегда хотелось наконец рассказать об отдельном банковском счете, который он постепенно наполнял... Но уже несколько раз этот план уничтожался — по его вине — поэтому Игнат строго-настрого запретил говорить жене о мечте. Сначала он осуществит ее... И только тогда подарит Ульяне. Как она этого и заслуживает.

– Помочь?

— Поешь лучше.

Игнат насыпал себе борща и принялся за еду так, что за ушами лещало. Борщ Ульяна готовила невероятный, такой вкусности он ни в одной корчме не пробовал.

- А на самом деле... Помоги завтра с овином, - она с удовольствием посмотрела, как он поглощает обед. – Я сама не справлюсь, думала соседей звать.

- Земледухов? – пробормотал Игнат.

- Не Терещенко же! Те шатаются нас, черт от ладана.

— А на свадьбе ели-пили, аж роща шумела, — кого-кого, а жадных до пира Терещенко он хорошо запомнил.

– Мы – твоя семья. Семья характерника, – Ульяна улыбнулась. — Для кого-то это будет поводом ненавидеть нас. И не смей извиняться!

Он сделал вид, будто не собирался этого делать, тщательно выскреб ложкой остатка борща и спросил:

- Что с овином?

— Стрих надо перестелить. В углу прогнила и течет, после каждого ливня лужа.

Игнат протер усы и громко отрыгнул. Такой борщ, вероятно, святые на небесах едят!

– А что кум?

После рождения Остапа он хотел позвать Варгана кумом, но тот сослался на еврейскую веру, так что пришлось искать кума со стороны жены, а за куму взяли Катрю.

– Ты забыл? – Ульяна укоризненно взглянула на сероманца. — Он еще три месяца назад уплыл за океан лучшей судьбы искать. В Канаду.

- Голова дырявая! Не писал ли ничего?

– Еще нет. Надеюсь, у него все хорошо... Потому что я уже переживаю немного, — она нахмурилась. — А кума снова молчит. Лишь на день рождения крестнику письмо с банкнотой прислало. Последние три года вообще не приезжает...

— Не обращай внимания на Катрю, у нее голова молниями начинена, — махнул рукой Игнат. — А ригу сделаю, милочка! Не беспокойся.

И быстро, чтобы подальше от неприятной темы, спросил:

- Где маленький?

— Тушится где-то, голова, — Ульяна перекрестила хлеб и поставила в печь. — Я так устала, Игнат... На него одни жалобы! Постоянно придумывает какой-то вред или сражается с другими детьми. Люди жалуются, даже священник сказал: если Остап хочет осенью пойти в школу, то он должен научиться приличному поведению. А где он ее научится? Парень почти без отца растет.

Так и я когда-то, подумал Игнат.

— Меня он не слушает, а папа приезжает на несколько дней раз в два месяца и все, — она села на табурет напротив. - Он в тебе видит героя, а я - опостылевшая мама, которая только все запрещает и заставляет делать неприятные вещи!

От одной пакости заскочили на другую. Как он ни старался, получается плохо.

– Извини, – сказал Игнат.

– Не извиняйся. Лучше пробуди отца, Игнат. Повлияй на него... — Ульяна улыбнулась. — Я знаю, с кем ложилась и за кого выходила, и не жалуюсь. По хозяйству сама справлюсь, но ты помоги хоть с воспитанием, а?

– Помогу.

...Когда Орыся сообщила, что женится на каком-то консуле, и с этим ничего уже не сделаешь, поэтому она никуда вместе с ним не убегает, Игнат не знал от ревности. После бурной ссоры, из которой сероманец вышел со следами от трех пощечин — по одному на каждую щеку и губы — в течение месяцев ложился с каждой, которая только намекала. Такова была его месть коварной Орисе, пока патрулирование не занесло Гната сюда.

Ульяна была первой девушкой на селе: красивая, умная, ловкая, остроумная. Когда родители решали, за кого она выйдет замуж — типичная история украинской женитьбы, Ульяна решительно всем отказала. Родители, настаивали, надменная дочь стояла на своем, и как бы кончились их споры, если бы не случайная встреча, которую и Игнат, и Ульяна, казалось, только и ждали, чтобы потерять рассудок. Вечер, когда дочь пришла под руку с зайдой-характерником и сообщила, что ждет ребенка, был полон слез, битой посуды, упреков, брани и проклятий. Но сделанного не вернешь: свадьбу гуляли три дня, и это было славное гулянье. Из характерной четверки брат Эней женился первым, и собратья еще долго не поверили этому вере.

Тесты от молодоженов сразу отмежевались — даже не предлагали ставить дом рядом, а гордая Ульяна не обращалась к ним за помощью даже во времена наибольшего затруднения. Она самостоятельно возилась по хозяйству и воспитывала сына. Неудачники-поклонники, женившиеся на девицах, которых раньше завидки брали от Ульяны, теперь злорадствовали, глядя на жизнь бывшей первой невесты. Ульяна не обращала внимания.

Молодожены нашли в этом браке желанный побег. Впоследствии чувства поблекли, но Игнат с течением лет понял, что уважает Ульяну все больше. Не каждому везет с женой, а особенно такому повесе как он. Игнат стыдился, что свалил все хлопоты на нее. Ульяна была достойна лучшей жизни. Он знал, что подарит ей мечту, но это будет впоследствии, а сейчас... Сейчас как? Он мог разве что приезжать, покупать гостинцы, будто они могли что-то исправить, обнимать ее, обнимать сына, а через день уезжать. Его учили выживать, убивать, превращаться в волка, но не учили быть мужем и отцом.

Дверь распахнулась. Разлетелось радостное звонкое:

- Папа-у-у-у-у!

Парень бросился ему в объятия — высокий, хохлатый, с яркими синими глазами и задорным лицом: вырытый Игнат в детстве.

- Остап! — характерник растрепал сыновья волосы. - С днем рождения, казаче! Держи подарок.

Парень нетерпеливо сорвал обертку и радостно выхватил две деревянные сабельки.

– Оружие! Как у тебя!

— Хватит дрючками сорняки сбивать