Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

- Никакого алкоголя. Ни одного табака. Никаких дурманов. Не употребляй ничего, что ослабит твою волю!

Филипп понял это навсегда.

Учитель рисковал не только перед Орденом – он рисковал своей жизнью. Каждую ночь, ложась спать неподалеку от опасного ученика, характерник не мог быть уверен, кто окажется ловчее: его меткий выстрел или молодой, жаждущий крови Зверь.

Зверь, у которого был свой голос.

Голос правды.

Тот голос мешал: буйствовал в голове собственной жизнью, насмехался, болтал, подстрекал, но Филипп не слушал его. Джура стремился оправдать учительский риск, и ничто не могло поколебать его свободу. Упорно, изо дня в день, он загонял Зверя в клетку, которую создал собственным воображением: большую, крепкую, с несколькими плотными рядами стальной и серебряной решетки. Зверь рычал, неохотно, медленно отступал, пока не исчез в темноте... Засовы щелкнули. И голос умолк.

После этого учитель разрешил преобразование. Филипп обернулся безболезненно — впервые по собственному желанию — и с удовольствием почувствовал, как властвует над этим удивительным телом. Как послушно оно выполняет его приказы! Какое сильное, ловкое, смертоносное... Учитель радостно улыбался, и это было высшим вознаграждением.

Из клетки мигали багровые глаза.

Джура каждый день продолжал тренировку. Следить Зверя. Никогда не горячиться. Медленно дышать. Не идти за мгновенной вспышкой чувств. Оставлять голову холодной. Медленно дышать. Не учитывать образы. Всегда помнить о проклятом Звере. Медленно дышать.

1845 года Филипп Олефир вступил в ряды Серого Ордена. Больше всего он боялся проверки от Ивана Чернововка, есаулы назначенцев и известного оборотня, боялся во время превращения по его приказу потерять контроль. Волновался зря: благодаря ежедневной закалки все прошло без всякого перецепки.

— Никому не рассказывай, — не уставал угощать учитель на прощание. – Даже самым близким друзьям! Даже жене.

— У меня не будет жены, — отвечал Филипп.

— Это верное решение, — соглашался учитель. — Лучше не приближаться к людям, не привыкать к ним, чтобы не помешать им. И не позволять причинить боль тебе.

– Я всегда буду одиночкой.

Как он ошибался!

После истории с недобитками Свободной Стаи, когда Филипп окончательно оправился после ранения серебряным шаром, его отправили часовым на Юг. Одним из паланков был Мелитопольский — и именно в этом городе его жизнь снова изменилась.

Как всегда, Филипп просиживал свободный день за книгой в парке, когда рядом на скамью села незнакомка.

– Сковорода? Не думала, что характерные такое читают.

Он удивленно поднял глаза: к нему никогда не обращались первыми.

Красивая. В стройном теле, похоже, бурлит татарская кровь — большие темные глаза, восточные скулы, тяжелая черная коса, не уступавшая длине Филипповой. Наверное, за ней падали немало здешних парней.

- А что должны читать характерные? - спросил Филипп. Он не подозревал, как вести такой разговор.

– Не могу ответить, честно говоря, – девушка вздохнула. – Мой учитель читал разве что газеты.

Как оказалось, она прошла шестилетний путь джуры, но не решилась на ночь серебряной скобы. Каждый имеет право отказаться от инициации (недаром обращение называется добровольным). Девушка рассказывала о своем выборе с грустью, однако легко и искренне, словно они знали много лет.

— Я до сих пор сомневаюсь, сделала ли правильный выбор. А вы?

– В важных решениях не сомневается разве что дурак, – ответил характерник.

— Правду говорите. Как ваше имя?

- Филипп.

– А я Майя. Как давно вы получили золотую скобу?

Они болтали до ночи, а потом разошлись, словно хорошие знакомые. Филипп умышленно не расспрашивал, как ее найти, только попрощался громко и двинулся по дорогам южных паланков. Запретил себе вспоминать об этом разговоре, однако Майя стремительно поглотила его мысли. Олефир думал о ней каждый день, и ни одна книга не могла отвлечь. Когда пути завели сероманца в Мелитополь, ноги сами понесли Филиппа в парк, сердце застучало, словно перед битвой, а голова выстраивала многочисленные аргументы, из-за которых им не суждено быть вместе: слишком разные... ничего не получится... его тайна...

Да она и не придет – такие встречи не встречаются дважды.

Она ждала на той же скамье.

– Теперь каждый вечер сюда наведываюсь почитать, – сказала Майя. – Как оказалось, не зря.

– Рад вас видеть, – искренне ответил Филипп.

Все предосторожности разрушило единственной улыбкой. А после поцелуя, которым она его одарила, Филипп твердо решил, что заслуживает счастья. После лет скитаний, закалки и сдерживаний... Он встретил понимающую его. Каждый имеет право любить и быть любимым. Даже проклятый оборотень!

Он усердно скрывал эти отношения от учителя: знал, что тот будет против, знал, какие слова скажет, знал, что предупредит об опасности. Но как объяснить, что жизнь и деньги ломаного не стоит, если у тебя нет таких чувств?

Майя была на несколько лет старше. Не боялась проклятия и не раз просила показаться ей в волчьем облике, но он ни разу не согласился. Искусно играла на арфе, мечтала наложить денег и пуститься в кругосветное путешествие. Они виделись ежемесячно, объездили на Буране местные окраины, и именно с ней, прекрасной Майей, Филипп узнал, что такое страсть, связывающая мужчину и женщину.

Из клетки мигали багровые глаза.

Прошли счастливые годы. Служба у часовых кончилась, и пара отмечала перевод Филиппа в шалаш казначейских.

– О чем ты думаешь? – она лукаво смотрела на него сквозь бокал с белым вином. – Неужели о том, что мы будем реже видеться?

Он думал, что пора приобрести кольцо ей на безымянный пальчик.

– Напротив, – ответил Филипп. — Теперь у тебя будет больше времени для тебя.

Через десять дней грянула Островная война, известная также как Северная. Никого из волчьих рыцарей не обошла служба в войске Сечевом: через несколько недель Филипп присоединился к рядам Двухморского союза, плывущим к северным берегам. На вражеских землях Олефир жил среди стрелков, иногда выбирался на разведку. В битвах он подальше от гущи боя курил из ружья, перезаряжал, целился, затаивал дыхание и снова стрелял (с луком Филипп упражнялся лучше, но здесь выбирать не приходилось). Кровавая потасовка оставалась в стороне, союзники одерживали победу за победой. Филипп успел побывать на ротации дома, увидеться с Майей и присмотреться хорошее кольцо. Он хотел признаться сразу после завершения войны.

...Когда в тыл заходит контратака вражеской кавалерии, мысли смывает паническим страхом. Когда земля дрожит, а конница несется прямо на тебя, в голове остается сама жажда выживания. Инстинкты сжимают сердце; тело умоляет бегства; кто при здравом уме решится встать против безудержной