Кредо инквизитора - Алексей Михайлович Рутенбург

ребёнок провёл вокруг пальца. Попробую ещё раз, но его скорость… Ладно. Он снова передо мной. Смотрим друг другу в глаза. Это маленькое чудовище меня злит. Иду на сближение, подхожу совсем вплотную. Сделал глоток воздуха, выкинул руки к нему. Он резко нырнул под меня, мои руки ещё двигались в заданном направлении, а я уже наблюдал за его фигурой, уходящей от меня. Вепрь вскочил со стула и закричал:

– Вниз справа!! – Его голос был как удар в мою голову. Звонко! Мощно! Я не знаю почему, но мои руки услышали его приказ и дёрнулись, куда им велели… Я схватил Котенка за шиворот, и он плюхнулся ногами вперёд, а его голова была возле меня.

– Пусти! Дурак, – буркнул Котёнок.

– Очень интересно, – глубоко, вдумчиво произнёс Вепрь и сел за столик. Начал писать. Я направился спать.

***

Теряешься в осознании того, что ничего не можешь. Изо всех сил стараешься, пыхтишь, рвёшься из кожи и всё равно бьёшься лицом в асфальт, на котором твоим потом и кровью написано, что ты в провале. Ты – неудачник, просто никто… Комплексуешь, срываешься по мелочам… В итоге руки сами опускаются, будто к каждой привязали по стокилограммовому камню. Вечно недоволен собой, не хочешь ни с кем общаться. Одновременно думаешь, что есть шанс что-то изменить, и тут же сжираешь себя в осмыслении своего беспомощного состояния. Запас моих скудных сил иссяк. Я испытаю последний исход, когда не смогу сопротивляться пробивающему мою глотку клинку. Почувствую наслаждение при взгляде в глаза смерти. Я ничего не могу… Не могу никак помочь даже себе. Я – балласт, от которого, по-хорошему, давно надо было избавиться…

***

Меня толкнул Вепрь. Время было почти восемь вечера и пора было готовиться к нашему рейду. Теперь мы испортим их праздник.

– Вставай, мусор, – с ухмылкой ко мне обратился Вепрь.

Я потёр лицо, почесал голову, в здешних условиях мы не часто моемся, и я уже ждал любого случая постоять под душем хотя бы десять минут.

– Подъём. Давай, давай вставай, – начал он подгонять. Ну прям, как мама, честное слово.

– Да проснулся я. Отстань! – Зевая сказал я.

– Вставай, ирокезик, мы идём гулять, – вопил счастливый Котёнок.

Я на него посмотрел, на этого радостного маленького идиота, который чуть ли не крутился, как щенок, которого сейчас в туалет поведут на улицу.

– Какой ты шумный, всё-таки. Надо было тебя придушить, пока возможность была, – с кислой миной, нахмурившись, буркнул я.

– Дети, не ссорьтесь. Чувствую себя как воспитатель в детском саду. Мы сегодня в бар идём. Возможно, кто-то из нас не вернётся, – сказал Вепрь и засмеялся, как злодей из дешёвого ужастика. – Собирайтесь. Будет весело.

Почему-то я не верил, что будет весело, ведь как бы то ни было – мы шли убивать.

– Лови, – крикнул мне Вепрь.

Я сонный, сидя на своей подстилке, поймал предмет, летевший в меня, протёр ещё раз глаза. Я увидел в своих руках пистолет Тульский Токарев или просто ТТ. Поднял вопросительный взгляд на Вепря.

– Так надо. Мы теперь люди и должны придерживаться людских правил ведения войны, – он спокойно проконсультировал.

Я сглотнул. Настоящий боевой пистолет я видел в живую первый раз. Удобная рукоятка, хорошо лежит. Не очень длинный ствол. На рукоятке, кстати, была вырезана звезда.

– Это ж раритет, если я не ошибаюсь? – Спросил я Вепря.

– Извини уж, что нашли. Образец 1933 года, боевой пистолет Токарева, поэтому аккуратнее со стрельбой – у тебя магазин всего на восемь патронов, – убедительно ответил Вепрь и кинул мне следом кожаную кобуру.

Вот это – другое дело. Я накинул на себя кобуру, подошёл к столу, взял патроны и очень неумело стал пытаться их всунуть в обойму. Вепрь, увидев мои мучения, приблизился и выдернул у меня из рук пистолет.

– Дай сюда. Смотри, – и начал мне объяснять, как заряжается пистолет, затем защелкнул обойму и передёрнул затвор. – Держи, он готов.

– А… Как хоть из этого стрелять? Я ж не знаю…

– Призрак, убей того Вепря, который позволил себе допустить оплошность и взять этого барана, – взмолился он. – Смотри, всё очень легко. Смотришь сюда, – он показал на мушку, – и должен видеть в ней противника, тогда смело жми на курок. Кино что ли в детстве не смотрел? – Усмехнулся он.

Мелкий резвился, словно ему в руки попала игрушка. Скакал, прыгал и издавал непонятные звуки, которые, как ему казалось, напоминали звуки выстрела.

– Котёнок, башку себе не прострели и нас не покалечь! – Гаркнул на него Вепрь.

У самого же Вепря был пистолет, не похожий на наши. Пистолет был маленький, с выгнутой рукояткой деревянного цвета. Ещё у него был барабан вместо обоймы, который забавно потрескивал, когда Вепрь заряжал его.

– Мы теперь, как эти, мафиози! Или нет, бандиты девяностых! А ты, Вепрь, вылитый ковбой, тебе ещё шляпу большую и коня, и вот так, да, – очень бурно мелькал то там, то тут мелкий и никак не мог заткнуться.

– Котёнок, я у тебя сейчас ствол заберу, и ты вообще здесь останешься. Ты понимаешь, в какую ситуацию мы попали? Мы идём убивать, а ты ведёшь себя как ребёнок. Собирайся, для тебя это вообще боевое крещение, – Вепрю было больно признавать то, что он сказал, по нему это было очень видно.

В дальнейшем мы собирались в тишине и немного на нервах. Я до сих пор мучал себя размышлениями о том, сколько я протяну, прежде чем сдохну. Котёнок чувствовал себя виноватым за то, что не понимает всю серьёзность и трагедию нашего положения. Вепрь убивался вопросом, как спасти наши мелкие задницы и самому на тот свет не выхватить билет. В итоге мы концентрировались на рейде, но каждый на своей волне.

***

«Никому не доверяй

Наших самых страшных тайн,

Никому не говори, как мы умрём.

В этой книге между строк

Спрятан настоящий бог,

Он смеётся, он любуется тобой.»

В наушниках «Сплин», а на душе тревога. Мы выходили на свет, правда, уже было очень темно и холодно, но мы вешали на себя прицел каждый раз, покидая единственное безопасное место, поэтому понятие «на свет» подходило лучше всего. В такие моменты внутреннего неравновесия и, когда не успокоиться, я чаще всего курю, хотя, что там скрывать, я курю и без повода, поэтому это всего лишь попытка спрятать мою слабость под предлогом волнения и переживаний. Мы направлялись к бару. Город весь готовился к празднованию Нового Года. Ёлки сверкали в красивых нарядах, фонари били по глазам откуда-то из мрака тёмных улиц, мишура переливалась, как