Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

— Разрешите вопрос? — обратился Ганя. — Что конкретно значит «без импровизации»?

— Поясняю, — охотно ответил ротмистр и постучал ногтем по планшету: — Вот это у меня, Сицкий, план. План занятия. А вопрос твой — ненужная импровизация. За это полсотни отжиманий тебе — прямо сейчас.

На сам выход позавчера нас повел штабс-капитан Езерский — он же Езда, он же Капитан Тяга. Кроме нас, курсантов, в группе были два старших — поручик Грунтов и знакомый нам вахмистр Тещин, которому Рокот сказал: «Ну если ты в группе, то я спокоен», — но так, чтобы мы не слышали.

Тещин был здоровенный тип с рябой рожей, всегда спокойный и как будто неуклюжий. Комбез на нем не сидел идеально, как на Тяге, но зато Теща всегда щегольски подворачивал рукава. Делал он это не просто так — на мосластом предплечье вахмистра багровел огромный ожог, покрытый окаменевшей коркой. То есть это нам уже рассказали, что ожог. «Вечный», несводимый. Из Хтони.

Были и еще два… э… ветерана — колоритных типа, чьи звания понять мне не удалось.

Одного из них — уже в машине — нам представили как «Гущина, старшего охотника; если он говорит валить — надо валить». А про второго — тертого мужичка с золотым зубом — сказали, что «это Брунь, не хотите проблем — не слушайте его, млять, советов». Сам Брунь только усмехнулся и согласно кивнул.

Ну а самым адреналиновым экшеном оказалось вот что: когда наш вездеход подкатил уже к краю топи, откуда-то из кустов выскочил квадроцикл и кинулся удирать по кочкам.

Штабс-капитан удостоил его только мимолетного взгляда и реплики «Контрабасы, ска…» — а вот Брунь долго щурился, словно рассматривая, кто там был за рулем, и лыбился.

А, нет, забыл еще один эпизод. Когда во второй раз открылась дыра в земле, делающая «ву-уу!» В самый-то первый раз мы все — девятеро новобранцев — кирпичей отложили, а старшие стали ржать, кто-то сказал что-то про «посвящение» и «пердеж Хтони».

А вот потом, когда это случилось опять, наш Буран-Морозов решил выпендриться и метнул в эту дырку, пока она еще не захлопнулась, свою ледяную стрелу. Края земляной норы покрылись инеем, глубинный вой обиженно оборвался. Не прошло и секунды, как поручик Грунтов отвесил Бурану такого леща, что тот сам чудом не улетел в отверстие, Брунь одобрительно матюкнулся, а штабс-капитан повторил инструктаж в ключе «ничего, обезьяны, без приказа не трогайте».

После этого было скучно. Мы обследовали квадраты, которые определил Езерский, и собирали черные ягоды. Их тут было до черта.

Сам Езерский, пока мы занимались делом, небрежно так озирал окрестности — было б на что смотреть на болоте, ну! — Тещин приглядывал за нашей группой, а поручик — за шайкой мажоров во главе с Долгоруковым. «Старший охотник» шарился по периметру, а вот мутный Брунь оказался в какой-то момент рядом со мной.

— Ягодка эта знаешь, скок стоит? — сказал он, срывая капельку тяги и кидая ее в мой контейнер.

— Ну?

— Без «ну», а то рукой махну. Тыщу денег за кан, понял?

— За что?

— Э… Ну в смысле за три кило. Но ее и мелкими партиями берут в городе — да хоть поштучно.

— Кто? — ляпнул я, прежде чем осознал, что не стоит.

— Да хоть кто! — довольно ответил Брунь. — Вишь, опричники всех распугали, народ боится ходить… А между тем опасности никакой нет, если с кочек-то не спускаться. Такие дырки — они никогда под кочками не раскрываются. По кочкам гуляй, понимаешь, как по проспекту! Кочкам наше почтение…

Он долго бы еще распинался, напуская папиросный дым, но я повернулся и — по кочкам — отошел от Бруня подальше. Знаем такие подкаты.

Однако назойливый дядька с фиксой от меня не отстал.

Уже на базе — когда мы выгружались из вездехода — он опять оказался рядом и сунул в карман моего комбеза грязную мятую бумажку.

— Чо ты рожу кривишь, — шепнул Брунь, — все же понял. Здеся все всё понимают. Хочешь тоже нормально бабок поднять — обращайся.

На бумажке был адрес поронайской аптеки.

Пару следующих дней я не вспоминал про Бруня. Но слова этого мужика снова пришли на ум, когда я нашел в общем контуре расписание выхода групп… Всех групп, не только наших, учебных. Ну или, по крайней мере, было похоже, что всех. Туда. В Хтонь.

В расписании были окна — и одно из них попадало на воскресенье. День, когда нас выпускали в город.

И очаг Хтони находился вовсе недалеко от Поронайска.

Мы туда ехали, конечно, на вездеходе. Но если честно…

Хоть на велосипеде можно туда доехать. Посмотреть…

Да.

Посмотреть. Это место от проселка недалеко, а проселок — открытая территория. А ягоды эти там прям на краю болота растут…

Потом я во второй раз встретил Варю. К тому времени я уже выяснил, как зовут крепостную Челядниковой, и — чего уж таить! — высматривал девушку в платье среди силуэтов в мундирах. Но, кажется, ей все-таки не полагалось часто мелькать тут, второй раз случился только в субботу.

В столовой. Хозяйка — да твою ж мать! звучит-то как мерзко! — так вот, хозяйка Вари сидела за столом командования, а девушка стояла за ее стулом.

Когда Челядникова выхлебала компот из стакана и поставила его на поднос, Варя, не поднимая глаз, взяла поднос и понесла его в сторону стола с грязной посудой.

— Стоять, — приказала госпожа подполковник.

В столовой был шум, но я это четко услышал.

Схватила салфетку, вытерла пальцы, скомкала и пульнула на поднос. Комок отскочил от груди девушки и шмякнулся куда-то в тарелку.

Вроде бы это даже и не было запланированным унижением. Просто-напросто неприцельный, небрежный бросок. Но, блин, как же отвратно смотрелось!

В школе я, конечно, повидал травлю — чего таить, по малолетству и сам участвовал, — но там жертва как будто всегда была, ну… на равных с нами. Все в одном классе учимся. А тут — крепостная. Ничего не сделать.

— Стой, стой! — заорал какой-то румяный офицер.

И когда Варя остановилась, докинул в поднос что-то от себя, не глядя на девушку.

Глядела Варя в этот момент на меня. И я снова подумал, какие, черт побери, глазищи.

«Много денег, — сказал у меня