Крылья за спиной - Саманта Миллс

и на тренировках, и в классе. Каждый день, глядя в глаза Водайе и видя в них свое отражение, она почти различала крылья у себя за спиной. Ей было пятнадцать, и вся дальнейшая жизнь лежала как на ладони.

Поэтому ее так потрясло, когда однажды утром мрачная Водайя задержала всех после молитвы и сообщила, что в Радежде назревают беспорядки и длится это уже не первый месяц.

Меха Петрогон приземлился среди курсантов, дабы сделать объявление; высоко над головой кружили его командиры.

Он внимательно оглядел их, этих преданных детей, ожидающих его слова, и произнес:

– Во главе секты книжников стоит еретик.

Зеня отшатнулась. Это было серьезное обвинение, какими не разбрасываются без серьезных доказательств. Но она лично знала Схола Бреккию, и на нее это было не похоже. По рядам пошли шепотки.

– Давно ходили слухи, что в архивах башни Желан все еще хранятся труды еретика Викенци, – пояснил Петрогон. – Предшественники еретички Бреккии клялись, что бумаги уничтожены, но книжники лукавили.

От его слов у Зени упало сердце. Всякая надежда на некое недоразумение быстро испарилась, потому что дальнейшее описание в точности соответствовало ее родной секте.

Схола Бреккия велела произвести генеральную инспекцию архивов – впервые за десятилетия, – и один из их учеников нашел драгоценный клад: разрозненные документы, тщательно переплетенные и запертые на висячий замок. И нет бы оставить их на месте – («Вы дали ученику все подсказки, – заметила бы Зеня, – разумеется, он не оставил находку в покое») – ученик забрал документы для личного изучения.

Теперь ходили слухи, что на основе их содержания пишется новая теория.

Маленький мысленный эксперимент.

– Это происходит с попустительства Схола Бреккии, – предупредил Меха Петрогон. – По рукам снова ходят труды безумца – человека, усомнившегося в основополагающих постулатах нашей веры. Это неизбежно приведет к раздорам. Неизбежно приведет к тому, что невинные радеждинцы будут сбиты с пути Пяти богов. Наша единственная защита от внешнего мира – в объединении. Единственная защита! Святая Радежда погибла, чтобы объединить жителей города, и на протяжении сотен лет эта жертва придавала нам силы. Но не заблуждайтесь: если секта книжников натравит нас друг на друга, враги тут же примутся штурмовать наши границы. Они уничтожат Радежду и заберут себе ее башни – но только если мы им это позволим.

Целое поколение курсантов подалось вперед, стремясь услышать больше – какие они особенные, какое бремя славы на них лежит, – и Меха Петрогон дал им все, чего они хотели. Когда он удалился, пятерки обступили своих наставников и забросали вопросами:

– Сколько у нас времени?

– Что мы должны сделать?

Только Зеня тихо спросила:

– Так в чем заключается эта новая теория?

Водайя смерила ее долгим нечитаемым взглядом и наконец ответила:

– Это не имеет значения. И это не просто не важно – это ересь, и, если я только узнаю, что кто-то из вас, любой из вас, имеет на руках еретические материалы или разделяет эти книжные теории, вы будете отчислены из моего отряда и программы Павы раз и навсегда!

Волноваться было некогда.

(Волнение придет потом: долгая ночь без сна в постели; размышления о том, как быстро все способно измениться в большом городе; размышления о том, как легко агитаторам обмануть ее ясноглазого брата. Она написала ему: «Ты уже об этом слышал?» Он ответил только: «Обязательно приходи».)

Курсантам Павы велели готовиться к худшему (эта фраза зловеще повторялась каждое утро; мнения о том, как именно будет выглядеть это худшее и когда наступит, разнились).

Водайя стала для них островом в штормовом море. Она хвалила их, и они сияли; она призывала их к храбрости, и они чувствовали себя в силах сразиться с чудовищами.

В глубине души Зеню раздирали противоречия, половина ее мыслей была о доме. А слухи в Паве ходили неутешительные. Книжники отрицали существование работ Викенци. Или уже снимали копии. Или это все работа равастанского шпиона, внедренного в секту книжников, дабы сеять хаос и сомнения (эта версия Зеню почти устраивала, – по крайней мере, так бы снялись обвинения с Милара).

Наконец она отправилась поделиться своими тревогами с Водайей.

– Я понимаю, что это наверняка правда. Но как такое возможно?!

– Пойдем помолимся вместе, – только и сказала Водайя.

Она провела Зеню по коридору в тихое помещение, образованное чередой неглубоких ниш, в каждой из которых имелись алтарь, скамейка для коленопреклонения и блюдо для подношений. Когда они вошли, там молилась еще одна женщина, но при виде Водайи задула свечу и ушла.

Зеня опустилась на колени рядом с наставницей, осененная глубоким куполом ее крыльев, и попыталась унять дрожь в сердце. Она уставилась на простую скульптуру на стене: зажатый в серебряном кулаке кинжал.

– Я знаю, тебе сейчас трудно, – произнесла Водайя.

Зеня обернулась, удивленная мягким тоном. Лоб наставницы прорезали глубокие морщины, не от разочарования, а от сочувствия.

– Ты любишь своих родных, – сказала она. – В этом нет ничего плохого.

– Мне страшно, – прошептала Зеня. – А что, если их втянули во все это?

Сияние свечи коснулось волос Водайи, осветив пробивающиеся на висках первые серебряные пряди.

– Я восхищаюсь твоей отзывчивостью, – медленно произнесла она, – но в этом есть важный урок. Ты готова выслушать его?

Зеня кивнула, не в силах говорить, и Водайя сказала:

– Нельзя взять на себя бремя чужой неуверенности. По мере взросления ты узнаешь, что у некоторых людей в сердце присутствует некая лакуна, потребность, для которой нет названия, и они всю жизнь ищут, чем ее заполнить. Секта книжников, пусть и благочестивая на вид, создана специально для таких людей. Им недостаточно правды; они продолжают задавать вопросы, искать другие ответы – и еще, и еще, никогда не удовлетворяясь достигнутым. Ты знаешь правду и прокладываешь свой путь в согласии с нею. Они же выбрали свой, и это не твоя ответственность и не твоя вина. Давай помолимся, чтобы они образумились.

Они молились.

Зеня старалась проникнуться словами Водайи, но мысли о пересудах и о брате не отпускали, и надо было покончить с этими страхами.

Возможность представилась восемь дней спустя. Прошел слух, что Меха Петрогон намерен выдвинуть на совете Пяти официальное требование – единогласно одобрить новые труды по истории перед публикацией.

Возмущение со стороны книжников было ожидаемо, но поговаривали, что на следующем заседании совета планируется демонстрация, но не со стороны книжников, а со стороны техников. У адептов техно-дэва имелись свои обиды на секту мехов, и они использовали эти новые трения для усиления своего голоса.

Дабы показать единодушие воинов, Меха Петрогон брал на встречу тщательно отобранную пятерку бойцов. Одной из его