Крылья за спиной - Саманта Миллс

Спустя два долгих года официоза привычное обращение потрясло ее. В голосе брата послышались мечтательные нотки, как у того Нишки, которого она помнила, когда он пересказывал ей содержание новой книги.

– Мне разрешили помогать составителям каталога. Я прикоснулся к первоисточникам. К оригиналам! Словам святых, написанным их собственными руками. Разве ты по этому не скучаешь? Разве не прогулялась бы по архивам, будь у тебя возможность?

Зеня зажмурилась. Она чувствовала шелест рыхлой бумаги на кончиках пальцев; чуяла знакомый смешанный аромат пыли и чернил. Ее детство прошло под столом у матери; юность – в семейной библиотеке. Все ее учителя с таким восторгом рассказывали о верхних этажах башни, где хранилась тщательно переплетенная история.

– У меня есть черновик, – огорошил Никлаус. – Хочешь почитать?

Глаза ее резко распахнулись. Следовало отказаться, немедленно и гневно. Но, ох, надо же знать, с чем предстоит бороться.

– Ты клянешься? – сказала она. – Клянешься, что это не произведение еретика?

– Это – не произведение еретика.

Она понимала, что брат ответил слишком буквально, но все равно двинулась за ним по коридору.

Никлаус вошел к себе в комнату и замер на фоне книг и свитков, занимавших все стены от пола до потолка – самый настоящий книжник в естественной среде обитания. Зеня замешкалась в дверном проеме, слишком нервничая, чтобы присесть, даже если бы нашлось свободное место. Впервые в жизни она почувствовала себя незваным гостем на территории брата.

– Это всего лишь черновик, – предупредил он, роясь в царившем на столе хаосе. – Схола Петке позвал меня делать примечания.

Он достал и сунул ей в руки непереплетенную пачку бумаг со знакомыми каракулями его почерка на полях.

– Почему до наших – и только наших – богов можно дотянуться через физические порталы? Почему они спят над Радеждой, тогда как наши соседи поклоняются лишь невидимым богам? – Никлаус поднял палец. – Потому что, вероятно, они и не боги вовсе.

Застыв на месте – от ужаса, какого и вообразить не могла, причем исходящего из самого неожиданного источника, – Зеня только безмолвно внимала, пока брат излагал свою безумную гипотезу.

Она думала: «А ведь он всегда был склонен к полету фантазии. Стремился довести каждый дурацкий аргумент до самого крайнего, наименее правдоподобного варианта. Отличался восприимчивостью к новому, захватывающему и странному».

Она думала: «Это все я виновата, я оставила его одного».

В руках она держала схему: пять фигур в кружочках, соединенных многочисленными линиями и снабженных вопросами, которые были написаны корявым почерком Никлауса.

– Начнем с предположения, что существа в небе не отсюда. Путешественники. Далее зададимся вопросом: а зачем им путешествовать? Возможно, они не боги, а ученые в экспедиции. Накоплено достаточно доказательств того, что металлы, которые мы добываем в Келиорских горах, нехарактерны для нашей земли. Так что, возможно, металлы рухнули здесь задолго до формирования горного массива. Что, если наши боги находятся здесь так же долго? Или пришли сюда, чтобы добывать их самим? – Никлаус пожал плечами. – В любом случае прийти пришли, да так и не ушли. Возможно, они спят в ожидании спасательного судна. Возможно, то, что мы считаем небесами, – это их сломанный корабль, а то, что мы принимаем за порталы, – просто дверные проемы. Они представляются нам божествами, но только потому, что их технологии для нас непостижимы.

Зеня листала страницы все быстрее и быстрее, выискивая ключевую строку (должна же она последовать!), в которой метафора будет раскрыта и теория схлопнется обратно в доктрину.

Никлаус неправильно понял ее гримасу.

– Представь себе! – воскликнул он и начал отсчитывать пункты, загибая пальцы. – Кого ты возьмешь в экспедицию? Исследователя для проведения экспериментов и каталогизации результатов – это схола-дэв. Ботаника для выращивания пищи и изучения новых земель на предмет их освоения – это агро-дэв. Механика для обслуживания корабельного оборудования – техно-дэв. Тебе понадобится кто-то, кто будет пилотировать корабль и выполнять другие работы, – дея-дэв – и какая-никакая охрана, особенно при выходе в неизведанную среду. Меха-дэва! Теперь мы точно знаем, что какое-то время они бодрствовали, делясь технологиями и наставлениями. Но некоторые из ранних хроник, до того как боги выбрали сон, действительно очень странные, например… Что? Что такое?

Зеня наконец выдавила:

– Так вот чему вас учат? – Она смяла бумаги в кулаках. – Что нет никаких богов, просто какие-то придурки с другой планеты заблудились? Клята Виталия, Нишка! Я молюсь не какому-то там… какому-то инопланетному охраннику!

Никлаус выхватил у нее бумаги и принялся разглаживать.

– Это просто гипотеза, – сказал он. – Мысленный эксперимент. Боги или инопланетяне – какая, в сущности, разница?

– Для меня есть разница! – Зеня так разъярилась, что готова была орать. – Я посвящаю этому пути свою жизнь. Я верю в путь богов. Я верю, что у каждого из нас есть своя цель и свое место. А ты считаешь все это каким-то дурацким недоразумением?

Никлаус потянулся взять ее за руку – она отдернула кисть. И тут он, как и полагается мужчине целых четырнадцати лет от роду, закатил глаза от глупости старшей сестры.

– Если ты веришь в путь, по которому идешь, то не важно, кто написал текст, – развел он руками. – Вера – это не вера в богов, это вера в их мудрость.

Зеня рассмеялась – не смогла удержаться. Отрывистым, лающим смехом, умолявшим, чтобы все оказалось шуткой. Но Никлаус не шутил.

Они уставились друг на друга, застряв в тупике, не способные преодолеть это внезапное противоречие после целой жизни, прожитой в полном согласии.

«Как это могло произойти так быстро?» – гадала она.

– Мне надо идти, – взяв себя в руки, сказала Зеня. – Но я хочу продолжить наш разговор. Давай ты будешь писать мне почаще? Пожалуйста.

Кто, как не она, сумеет умерить его пыл, привести его в чувство, чтобы он слышал не только одну сторону?

Никлаус колебался. Зеня хотела взять его за руки. (Не взяла.)

– Хорошо, – сказал он, и слово едва слетело с его губ, как пол у них под ногами вздрогнул.

Глаза у Зени округлились от понимания, и тут до них донесся безошибочно узнаваемый звук взрыва – такого, что книги на полках запрыгали. Она выскочила на улицу – Никлаус следом за ней.

– Оставайся в доме! – крикнула она.

Там, в округе Завет, клубами поднимался дым.

Завет преобразился.

В воздухе стояла пыль, улицы кишели бегущими демонстрантами. Некоторые были невредимы, другие покрыты кровоточащими порезами, третьи волочили окровавленные конечности, на лицах застыли гримасы ужаса. В глубине