Крылья за спиной - Саманта Миллс

– Уверена, вы все проведете свободное время с пользой, – сухо сказала наставница, и Зеня кивнула, ведь лучше кивнуть, чем соврать вслух.

Водайя отбыла, а Зенины товарищи по команде разошлись кто обедать, кто отдыхать. Сама Зеня пробормотала что-то насчет пробежки, а затем подхватила сумку и удрала.

Выход за пределы тренировочного полигона обернулся потрясением. Потрясением было ступать по улицам, которые она помнила словно из сна. Два года ее круг общения ограничивался пятью членами отряда. Город за пределами округа Пава казался одновременно знакомым и совершенно чужим.

Чтобы добраться до Милара, требовалось сначала пересечь Завет, округ рабочих и место проведения заседания совета в этом месяце. У каждой секты, даже у земледельцев на их обширных полях за городскими стенами, имелась арена для политических мероприятий, развлекательных и развлекательно-политических. У рабочих место собраний выглядело скромно: выстроенные полумесяцем каменные ступени, обращенные к широкой сцене. На этой сцене, каждая на отдельном возвышении, располагались пять каменных беседок – любовно воссозданные мастерами покои богов, представляемых членами совета.

Обычно людей на такие сборища ходило немного, но задолго до того, как показались края арены, Зеня услышала шум и сбавила шаг. Какофония из тысячи голосов, которые пытались и не могли слиться в хор. Главенство оспаривали три или четыре разных речовки, набитые такими словами, как «еда», «семья» и «справедливая оплата».

В двух кварталах от центра событий Зене пришлось остановиться. От входа на арену до ступеней складского здания через дорогу протянулась вереница из сотен людей. Еще больше народу терялось из виду в переулках по обе стороны от него. На Зениной памяти заседания совета никогда не собирали полный зал, не говоря уже о том, чтобы кому-то не хватало места, а ведь оно еще даже не началось.

Шли рабочие в фартуках и перчатках, девушки-служащие с самодельными плакатами в руках, кухонные работники, размахивающие просверленными посередине деревянными ложками. По краям человеческой массы через равные промежутки расхаживали взад-вперед на ходулях техники и выкрикивали в переносные громкоговорители нечто ободряющее.

Зеня глянула вверх. Да, вон они: на окрестных крышах расположились меха-воины и, расправив крылья, наблюдали за происходящим.

Все вместе складывалось в картину, настолько пропитанную агрессией, что у Зени скрутило живот, и она обошла кипящие кварталы по большой дуге. До Милара она добралась уже за полдень, и переживания по поводу сборища полностью вытеснила паника при виде родной входной двери.

А что, если никого не окажется дома? (А что, если окажется?) Она заставила себя постучать, прежде чем успела задуматься, зачем ей вообще понадобилось стучать, а затем отскочила и стала ждать.

Она уже решила, что напрасно тащилась в такую даль, но тут в окне появилось лицо брата: настороженное, затем изумленное, затем довольное… и снова необъяснимо настороженное.

– Пустишь? – нервно рассмеялась Зеня.

Последовала пауза – слишком долгая, – прежде чем дверь наконец открылась. Никлаус стал прямее, чем ей помнилось. Выше. Волосы он носил собранными в гладкий черный узел, и вид у него сделался такой серьезный, что Зене никак не удавалось совместить картинку с образом младшего брата. Ему едва сравнялось четырнадцать, а выглядел он взрослым мужчиной.

– Что ты здесь делаешь?

– В смысле?! – воскликнула Зеня. – В гости пришла.

Он заглянул ей за спину, словно ожидая, что сестра явилась не одна, а затем сказал:

– Заходи, быстро.

Внутри дом остался почти таким, каким она его помнила, но тем резче бросались в глаза мелкие перемены – вот эта фотография не на своем месте, вот новые полки – вроде и ее дом, а вроде и нет. Брат и сестра остановились в прихожей и уставились друг на друга, оба поглощенные неловким процессом разглядывания. Затем Никлаус вздохнул (вздохнул!) и потыкал пальцем в ее бицепс:

– Посмотри на себя. Чем они тебя кормят?

Зеня ссутулилась и застенчиво хихикнула. Боевая подготовка избавила ее от былых округлостей и накачала прежде хилые мышцы. Очередной источник тревоги, о котором ей не хотелось вспоминать здесь: каждый ее лишний (по сравнению со среднестатистическими худощавыми курсантами Павы) фунт давал дополнительную нагрузку на крыло.

Но Никлаус смеяться не стал.

– Разве тебе не полагается участвовать в подавлении протестов? – спросил он. – Выкручивать руки во имя вашего Голоса?

Зеня отступила.

– Если ты о заседании совета, – медленно произнесла она, – то Меха Петрогон собирался там выступить…

– С небольшой армией крылатых, ага.

– В качестве демонстрации поддержки! – почти пропищала она.

– В смысле, демонстрации силы. Это называется тактикой запугивания…

– Я не поэтому пришла!

Они снова уставились друг на друга, уже не осторожно разглядывая, а грубо оценивая. Между ними изменилось гораздо больше, чем прически и мышечная масса.

– И почему же? – спросил Никлаус (и невысказанное, болезненное: «Почему сейчас? Почему не раньше?»).

Не хотелось заводить этот разговор в прихожей, но пришлось.

– Надо было раньше прийти. Я хотела. Просто все эти тренировки, учеба, подготовка и… Дурацкие оправдания, но я правда хотела. И пришла, потому что волнуюсь.

Он серьезно кивнул.

– Что они затевают?

– Они? – Зеня покачала головой. – Я переживаю за тебя. Я слышала… ходят слухи, что кто-то обнаружил работы еретика Викенци. Это правда?

Она не знала, зачем спросила, – разумеется, правда.

Никлаус на мгновение всмотрелся в ее лицо, в глазах его мелькнула отчаянная искорка юмора, словно он собирался отпустить шутку. А затем лицо его окаменело.

– До меня тоже доходили слухи, – сказал он с преувеличенной осторожностью. – Вероятно, больше ничего и нет. Просто слухи.

А Зеню внезапно как громом поразило: брат ей лжет. Этот слабый румянец на щеках. Наклон плеч. Они не виделись два года, но до этого не расставались ни на день. Она знала его как облупленного. Он лгал.

– Обещай мне, что не станешь их читать, – отчаянно и безнадежно сказала она.

Никлаус отвернулся:

– Даже если они существуют, это всего лишь записки старого книжника.

– Обещай!

– Я просто хочу сказать, что даже если мы найдем труды Схола Викенци…

– Еретика Викенци.

– Да, конечно. Еретика Викенци. – Он раздраженно дернул плечом. – Даже если мы найдем его бумаги, это всего лишь размышления одного-единственного человека. Одно мнение из многих.

Это прозвучало как заученный аргумент в споре. Глава книжников Схола Бреккия наверняка в этот самый момент, разводя руками, говорила то же самое на совете Пяти с присущей ей рассудительностью. В былые времена Зеня отнеслась бы к этому так же.

– Но есть же новая теория, – сказала она. – Я знаю, что есть. Только не ври!

Он кивнул, упрямо сжав челюсти.

– Да. Книжники готовят новый том исследований о происхождении Пятерых.