Лилит - Никки Мармери

– Я ничего не приму, пока не увижусь с Ней, – гордо заявила я.

Эрешкигаль постучала пальцами по своему жуткому трону, посмотрела на тени в скорбной вышине.

– Ты можешь увидеть Ашеру, – наконец уступила она. – Хотя это вряд ли доставит тебе удовольствие. Но он, – ее ледяной палец ткнул в сторону Самаэля, – он останется здесь.

Я здесь, чтобы ты могла умереть

Меня отвели вниз по каменным лестницам, и каждая следующая была горячее предыдущей. Что я ожидала увидеть в этой неприветливой темнице на самой глубине? Удобное ложе с периной, накрытой ароматным бельем, мягкими ягнячьими шкурками и шелковыми подушками? Неужели я ожидала увидеть Ее в прекрасных одеждах, украшенных сверкающими драгоценностями?

Ничего подобного я не ожидала, но и увидеть столь дурное обращение с Ней я тоже не рассчитывала. Не было никаких несокрушимых цепей, как хвастал Самангелоф. Вместо этого Богиню-Матерь повесили на мясницкий крюк на стене. Ее руки и ноги были изранены, кровь собралась в темную лужицу. От жары в помещении стояла вонь: истерзанная гниющая плоть и удушливая едкая сера.

Я подтащила табурет, чтобы снять Ашеру с крюка, и уложила Ее измученное тело на горячие плиты пола. Обмакнув подол своего одеяния в ведро с мутной водой, я обмыла Ей лицо и тело. Взгляд Ее был затуманен, с губ срывалось тяжелое хриплое дыхание, по щекам катились капельки пота. Я перевернула страдалицу, чтобы промыть кровавую рану между плечами. Повреждение оказалось таким глубоким, что обнажило белую кость, месиво рассеченных мускулов и порванную связку.

Когда я снова перевернула Матерь на спину, Она встретилась взглядом со мной. В Ее глазах заиграли огоньки светлой материнской любви.

– Моя Лилит, радость моя… – Она положила слабую ладонь мне на запястье. Голос звучал надтреснуто и нетвердо, лишенный прежней звонкой мелодичности.

Я попыталась приподнять Ей голову, но Ашера вскрикнула от боли. Потом Она, казалось, что-то вспомнила.

– Но как? Что ты делаешь здесь? – Она попыталась пошевелиться. Губы с трудом выстраивали слова. – Тебе нельзя быть здесь! Все напрасно, если ты здесь!

Ужасно было видеть Матерь в таком жалком состоянии – Ее, некогда шагавшую во всей божественной красе по Эдему, великолепную, яркую, светлую.

– Уходи! Уходи сейчас же! И не оборачивайся! – Она резко закашлялась, сплевывая кровь и желтую слизь.

– Уйду только вместе с Тобой.

– Мне там больше не место! Я здесь, чтобы ты могла умереть. Мы заключили сделку.

Чтобы я могла умереть? Ашера не в себе. Может, Она хотела сказать: «чтобы ты могла жить»?

– Что Он натворил? – причитала она. – Что Он натворил?

Она мотала головой, словно пытаясь прогнать ужасные картины, разворачивающиеся в Ее воображении. Я, конечно, понимала, чья в этом вина. Но какую сделку Она могла заключить с Яхве? Не могла же Она добровольно согласиться на этот плен ради меня?

Нет, Ашера бредит. Сломить Ее тело было недостаточно, нужно было сломить и Ее разум, разрушить его, уничтожить источник всех знаний – Ее мудрость, что чище рубинов; Ее плод, что дороже золота. Она учила меня бороться за правду, задаваться вопросами, чтобы обрести знание и предвидение.

Я нагнулась, чтобы поднять Богиню-Матерь. Она оказалась легкой, как ребенок; некогда стройные ноги, способные перепрыгивать через бездонные пропасти, стали слабыми и хрупкими. Рот шевелился, не издавая ни звука; ладони бессильно хлопали меня по груди. Я вспомнила их силу, их мягкость, когда Она играла на лире, почти не перебирая пальцами. Волосы, когда-то черные как вороново крыло и сверкавшие подобно поверхности темного моря, теперь побелели, как у старухи.

Я вынесла Ашеру из подземелья. Стражник смиренно отошел в сторону, давая мне пройти. Я поднялась по ступеням, стараясь не зацепить стену безвольно повисшей головой пленницы. Все, что я могла, – по очереди передвигать ноги, чтобы покинуть эту огненную пустошь. Ярость гнала меня вперед. Что за преступление! Гнусное, дьявольское преступление! Кто мог пасть так низко, чтобы заточить здесь Царицу Небесную, лишить Ее божественной сути и силы? Подвесить на мясницкий крюк!

* * *

Едва за мной захлопнулась огромная дубовая дверь тронной залы Эрешкигаль, я сообразила: что-то не так. Полчище служителей обернулось в мою сторону, но никто не удивился, не бросился отнимать у меня Ашеру.

Эрешкигаль холодно смотрела на меня со своего костяного трона. Рядом с ней с натужной неприветливой улыбкой сидел Самаэль.

– Самаэль! – закричала я. – Нельзя садиться!

– Слишком поздно! – фыркнула Эрешкигаль. – Ты же не ожидала, что сумеешь забрать у меня сестру, не оставив ничего взамен?

Он сидел и молчал.

– Ты посмела отказать мне, – продолжала царица. – Но он в любом случае подходит лучше. У него есть… многие качества, которых тебе не хватает. – Она положила ладонь на руку Самаэля, лежавшую на подлокотнике трона; мой возлюбленный вздрогнул, но удержал себя в руках. – Принц мне очень даже подходит.

Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал ее. Волна ужаса пробежала у меня по спине. Самаэль обернулся к владычице и что-то произнес, но слов я не расслышала. Эрешкигаль кивнула, и он встал.

– Лилит. Прежде дорогая мне Лилит, – заговорил он, подходя ко мне. – Я решил остаться здесь, и остаюсь по своей воле. В конце концов, тьма – моя естественная обитель.

Он говорил для своей публики, для придворных, толпившихся вдоль стен. Он даже обернулся, чтобы они могли рассмотреть его пронзительный взгляд, волевой подбородок, размашистую руку. Но если слова Самаэля говорили одно, то глаза – совсем другое. Они указывали на искалеченную Ашеру у меня на руках и вверх, на землю живых. Сердце мне сковало льдом. Я вся словно оцепенела.

Эрешкигаль подошла к нам.

– Бесполезно умолять отпустить его. Он сел на мой трон, пил мое вино, угощался из моих рук – он не может уйти.

Самаэль поцеловал меня, чуть коснувшись губами уха. Я слышала биение крови в сосудах у него на шее.

– Это единственный способ, – прошептал мой возлюбленный. – Все ради тебя.

Он задержался у моей щеки, пока его резко не отдернули.

Я была не в силах его удержать, не в силах говорить.

Меня настигло отвратительное прозрение: Самаэль с самого начала знал, что так и будет. Он не споткнулся, даже глазом не моргнул, когда я рассказала ему, что сборщица шафрана предупредила: вместо Ашеры нужно будет оставить что-то… или кого-то. Он ни слова не сказал мне, не предупредил. Я была к такому не готова.

– Ступай, племянница! Ты получила то, за чем пришла. Ступай с моим благословением.

Эрешкигаль даже не посмотрела на свою сестру, которая хрипло дышала у меня на