Красная земля - Тим Волков

— Только пусть разрешение от родителей принесут. В письменном виде!

Поднявшись на ноги, Гладилин толкнул дверь:

— Заходите! Сейчас подумаем, что да как…

— А мы уже подумали! — вдруг улыбнулась Анютка. — С утра еще. Наш отряд, ну, скауты… разбит на три звена. «Тигры», «Львы» и «Барсы». «Тиграми» командую я, «Львами» — Вася, а «Барсами» — Мишка. Вот у нас схема, где кто патрулирует…

Девчушка вытащил тетрадный листочек.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Иван Палыч. — Та-ак… Дорога на станцию… Дорога в обход — в город… И на старое кладбище…

— Как раз по числу звеньев! Мы и ночью можем…

— Да ночью вряд ли и нужно, — доктор с сомнением покачал головой. — Куда там ночью и шастать-то?

Буквально со следующего дня скауты отправились на патрулирование. Конечно не всеми звеньями, а по паре — тройке человек. По очереди. Всем было строго настрого велено — в стычки с людьми не вступать, только смотреть и в случае чего — тут же докладывать.

Вечером звеньевые и явились с докладам…

— Бабка Фекла Игнатиха корову в город вела… — первым докладывал Василий. — Мы сказали — нельзя. Она на нас — с вичиной! Мы тогда ей про штраф… ну, на несознательных… Записали ее — испугалась. Корову назад в село увела. Ругалась, правда… Больше никто не проходил. Видать, про наш патруль прознали.

— На станции мы объявление повесили — про карантин, как вы сказали, — Мишка Зотов шмыгну носом. — Все про язву эту расписали. Так с поезда толпа собралась… читали. Потом все в вагон дружно — прыг! Испуга-ались… И еще это, машина была! А в ней — художник, — мальчишка почесал затылок. — Ну, тот, что картины привозил. Бородатый такой, в толстовке…

— А, господин Кулигин, — припомнил доктор. — Лев Фролыч. И что хотел?

— Хотел проехать и какие-то картины забрать. Говорит, на вернисаж какой-то…

— На верниса-аж?

— А мы ему — карантин! Ехать нельзя! А он — уговаривать, даже деньги предлагал! Эти, как их… — Мишка прищурился и пошевелил пальцами. — Два рулона! Один — двадцатками, второй — сороковниками… Ну, как же их?

— «Керенки»! — рассмеялся Гладилин. — Не так-то и много предлагал… Однако, интересно, что за вернисаж такой? Так вы его тоже прогнали?

— Он сам уехал. Как мы номер машины записывать стали… Так шофер развернулся и… Только и видели!

— Молодцы!

С улицы вдруг кто-то забарабанил в окно:

— Господа скауты! Господа! Я уж тут замерз, как не знаю, кто.

Доктор подошел к окну, увидев несколько сутулого пожилого мужчину с седой бородой и усами. Пальто, галстук, котелок… объемистый саквояж и тросточка.

— А вы кто, милейший?

— Ой, это ж наш пленный! — всплеснула руками Анютка Понина. — Мы его на дороге с коляской перехватили. Ну, дрожки… Вы ж, Иван Павлович, наказали, чтоб животных — ни-ни! А он сказал что ветеринар, из города…

— Кто? Ветеринар?

— Но мы велели дрожки на станцию отогнать, под присмотр… А уж потом самого повели к вам. Пешком!

Иван Палыч лишь руками развел:

— Ну-у, Анюта…

Ветеринара звали Афанасий Арнольдович Терпищев, и служил он еще во времен Александра Третьего Миротворца. Извинившись за ребят-скаутов, доктор тот час же отвел его в больничку, для консультации. Там же попили и чай.

— Говорите, сибирская язва? Ну, что ж, ну что ж, поглядим… Видели мы и язву, и ящур, и еще кое-что, не к ночи будь помянуто. С козой этой, инфицированной, значит вес уже… Хорошо, хорошо… Коровок еще на выпас гоняют? Ну, стадо…

— Так да, пожалуй…

Ветеринар потер руки:

— Вот, с него и начнем.

Со стадом, слава Богу, вышло без эксцессов. Ничего опасного Афанасий Арнольдович там не обнаружил, хотя проверял все весьма тщательно, и даже облачился в специальный костюм.

Со стадом пронесло… правда, скауты, собиравшие по всему селу слухи, вовремя доложили о прихворнувшей телке у бабки Феклы Игнатьевой, внук которой — тот самый дезертир Никита Симюнюк, и баламутил больше всех воду, подстрекая односельчан чуть ли не к бунту.

— А коровенка-то — инфицированная! — осмотрев животное, вынес вердикт Терпищев. — Будем уничтожать.

— Не да-ам! — встав на пути из хлева, бабка Игнатьиха бросилась на колени. — Не дам, ироды! Ой, да что же такое делается-то, люди, а? Последнюю коровушку со двора сводят. Не да-а-ам!

— Бабуля, поймите — смертельная опасность!

— Никита-а! Никитушка, внучек, помоги!

Дыша вчерашним перегаром, на крыльце возник Симонюк, босой, в расхристанной на груди рубахе. В руках он держал винтовку с примкнутым граненым штыком. Видать, упер с фронта. Так, на всякий случай. И, судя по грозному виду парня, сейчас такой случай как раз и настал!

— А ну, не замай! Не замай, кому говорю?

Иван Палыч устало махнул рукой:

— Да и черт с вами. Погибайте! Вообще-то, вам компенсация положена…

— Компенсация? — Симонюк оживился и опустил винтовку. — Сам с вами пойду. Лично пристрелю буренку… Чтоб не мучилась!

— Никитушко-о-о-! — зашлась в истерике бабка.

Стоявшие у забора соседи хмуро наблюдали за всем разворачивавшимся на их глазах действом. Наблюдали и перешептывались.

* * *

Ветеринар приехал на несколько дней, и доктор разместил его в гостинице, благо свободные номера нынче имелись в избытке — карантин, чужих на селе не было! Вечером, за чаем, Афанасий Арнольдович рассказывал разные случаи из своей длительной практики и сетовал на недостаток просвещения местных селян.

— Бирюки, любезнейший Иван Палыч! Самые настоящие бирюки, да-с. Ну, а что вы хотите — никто ж их не просвещает! Так сказать, санитарный агитации никакой нет…

Агитации…

Улыбнувшись, Иван Палыч — Артем! — вдруг припомнил, как когда-то во время практик их, студентов-медиков, припахивали выпускать разного рода санитарные листки санбюллетени.

А что, наверное, было бы неплохо учудить такое и в Зарном?

С утра доктор первым делом заглянул в школу. Товарищ Артем все так же учительствовал, совмещая свою школьную деятельность с политической. Косясь на «изумительные» мазилки-картины, Иван Палыч прошелся по коридору и осторожно постучал в дверь:

— И вот Спартак, собрав своих гладиаторов… А, Иван Палыч? Кого? Анюта, Пронина — выйди…

Идею любознательная девчонка просекла сразу. Закивала:

— Да, да! Мы и краски найдем, и кисточки и перья! Мишка Зотов знаете, как