Красная земля - Тим Волков

Нашлось применение и гектографу. Тому самому, для которого Анютка покупала глицерин с желатином…

Через пару-тройку дней санитарные листки висели в селе буквально на каждых воротах! Правда, грамотой, увы, владели немногие.

С городом общались телеграммами. Когда телеграфный аппарат работал, что сильно зависело от подачи на станцию электричества, для выработки которого приспособили старый маневровый паровоз, похожий на забавный самовар на колесах.

Анна Львовна прислал ответную телеграмму, полную надежды и тревоги за своего жениха. Намечали ведь по осени свадьбу… А тут!

Зато из города приехали добровольцы! Еще не эпидемиологический отряд, а просто молодые рабочие и студенты. Соответственным образом экипированные — прорезиненные макинтоши-накидки, бахилы и даже противогазы! Плюс ко всему, нашлись охочие люди и в Зарном — трое крепких парней, не боявшиеся ни Бога, ни черта.

Это было подспорье, и еще какое! Можно было приступать к перезахоронению останков со старого кладбища.

Вскоре выдался и подходящий денек, солнечный и тихий. Золотели березки и липы. Окрашенные глубоким багрянцем клены обступили тропику с обеих сторон, словно верные стражи.

С собой взяли все необходимое — лопаты, носилки, карболку и мешки с негашеной известью. Подводу с лошадью оставили неподалеку, у старого дуба…

— Самое главное дело, — подбадривал по пути доктор. — Сладим его — и никакие разливы нам больше не страшны! Не будет заразы. Да еще вакцина…

Идущий впереди парень из местных — звали его Родион — вдруг остановился и, наклонившись, поднял что-то с земли:

— Ого! Гляньте, Иван Палыч! Монетка! Старинная… черная вся…

Иван Палыч внимательно осмотрел находку:

— Да нет, Родион, не черная. Похоже, настоящее серебро.

— Серебро? Откуда оно здесь?

Вот именно — знать бы…

— Господин доктор, тут дальше забор! — доложил командир добровольцев, бывший студент-медик — высокий несколько сутулый парень в старомодном пенсе. Все звали его Роман Романыч. — Забор! И коровьи черепа на кольях! Интересно, кто тут живет — Баба-Яга или Леший?

— Сейчас узнаешь, какой леший!

Из зарослей ивы и краснотала наперерез отряду, словно тени, выскользнули дюжие парни во главе с бородатым артельщиком Михаилом. Всем видом своим они больше напоминали вовсе не добропорядочных работников кирпичного заводика, а каких-то бандитов с большой дороги! В руке старшего покачивался наган, все остальные были вооружены обрезами.

— Я ж тебя предупреждал, доктор. Не суйся! — сквозь зубы процедил Михаил.

Глава 10

Маленькие, свирепые, как у кабана, глаза Михаила метались от Ивана к его спутникам.

— Это моя земля, — прорычал артельщик. — И чужаков я тут не потерплю!

Иван Павлович поднял руки, показывая, что безоружен.

— Михаил, спокойно! Мы не причиним тебе зла! Ты не понимаешь! Речь не о твоей глине! Речь о жизни и смерти! Здесь, в этой земле… — он сделал шаг вперед, и четыре обреза тут же нацелились на него. — Здесь сибирская язва! Ты слышал о такой? Чума здешних мест! Споры находятся в костях, в земле! Если ты будешь брать тут глину, ты убьешь всех, кто купит твой кирпич! Ты станешь чумным извозчиком! Да и сам можешь заразиться.

Доктор заметил, как один из людей артельщика — здоровенный, с кривым носом и бритой головой амбал — чуть дернулся, заметнее напрягся. Он сделал шаг назад, опустив ствол вниз. Лицо его исказилось, губы нервно дернулись.

— Миха… — шепнул он. И кашлянув, отвел взгляд. — Миха, слышал что он сказал? Про болезнь то… у нас же…

— Умолкни!

— Миха… — почти звериная покорность хозяину была в глазах амбала, но даже сквозь это проглядывалась тревога.

— Заткнись! — Отмахнулся тот.

И вновь яростно зыркнул на пришедших. Иван Павлович вдруг отчетливо понял, что в этот самый момент артельщик решает как поступить с непрошенными гостями — отпустить или убить? И судя по тому, что рука его крепче сжала наган, выбор был сделан в пользу последнего варианта.

Еще можно было — по крайне мере так казалось доктору, — достучаться до разума Михаила, убедить его в опасности всего, что тут происходит.

Но ситуация разрешилась совсем не так, как хотел Иван Павлович.

Родион, все это время стоявший позади доктора и сильно нервничающий, вдруг издал яростный вопль. И бросился на Михаила. Все произошло так быстро, что доктор не успел ничего понять.

Родион прыгнул на артельщика, сбивая его с ног. Наган выстрелил в воздух — оглушительно громко, разрывая тишину.

Помощники Михаила опешили на секунду, но лишь на секунду. Двое кинулись оттаскивать Родиона, который молча, с тупой яростью молотил Михаила кулаками. Остальные подняли обрезы.

— Бей их! — заорал, вырываясь из-под Родиона, Михаил. Его лицо было залито кровью из разбитого носа.

Роман Романыч застыл в ступоре, но увидев, как один из бандитов целится из обреза в спину Родиону, инстинктивно замахнулся лопатой. Удар пришелся плашмя по спине, бандит взвыл от боли и ярости и развернулся к нему.

Иван Павлович бросился между ними, пытаясь хоть как-то остановить бойню.

— Прекратите!

Его голос потонул в криках, ругательствах и скрежете. Кто-то сильно толкнул его в спину, он упал на колени, в грязь. Поднял голову и увидел, как Родион, с окровавленным лицом, все еще борется с тремя мужиками. Роман Романыч, с разбитым пенсне, отбивался лопатой от четвертого. Завязалась крепкая драка.

Иван попытался встать, чтобы помочь им, сделать что-то, но сзади подошел Михаил. Артельщик дышал хрипло, вытирая кровь с лица. В его глазах стояла слепая, неконтролируемая ярость.

— Я тебя предупреждал, сволочь ученая! — прохрипел он.

Иван увидел, как на него надвигается что-то черное, неровное. Камень! Доктор успел лишь инстинктивно отдернуть голову.

Удар пришелся скользящий, но сокрушительной силы. Что-то хрустнуло с внутренним, оглушительным грохотом. Искры и черные пятна поплыли перед глазами. Звуки — крики, выстрелы, хрип — ушли куда-то далеко, под воду.

Доктор почувствовал, как холодная глина бьет ему в лицо. Последнее, что он увидел перед тем, как сознание поплыло в черную пустоту, — это сапоги Михаила, подходящие к его голове, и связанные руки Романа Романыча, беспомощно дергающиеся за спиной.

А потом наступила абсолютная, беззвучная темнота.

* * *

Сознание вернулось к Ивану Павловичу волной тошнотворной, пульсирующей боли. Боль билась в висках и затылке, словно запертая в клетке дикая птица, тупым гулом отдаваясь во всем теле.

Доктор попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Руки были грубо отведены за спину и стянуты веревками, которые впивались в запястья. Ноги тоже скручены.

Живой…