Красная земля - Тим Волков

Он вышел из лаборатории, стараясь, чтобы его шаги были твердыми и уверенными. Аглая ждала его в коридоре, замершая у двери, с вопросом в огромных глазах.

Иван Павлович встретился с ней взглядом и медленно, тяжело кивнул.

— Подтвердилось, Аглая. Все подтвердилось. Теперь делаем все, как договаривались. Ни на йоту не отступаем. Наш долг — сделать так, чтобы эта язва осталась единственной.

Иван Павлович переоделся, затянул потуже шнуровки на самодельной марлевой повязке, смоченной в хлорамине, поправил очки и надел поверх них защитные щитки — единственное, что хоть как-то могло спасти слизистые от брызг. Плотный прорезиненный халат, густо намыленные под перчатками руки — его доспехи.

Он глубоко вдохнул, отворил дверь и шагнул внутрь.

Воздух в палате был спертым, пахло карболкой. Старик лежал, уставясь в потолок, его дыхание было чуть учащенным, но лицо оставалось странно безучастным — классический признак начинающейся интоксикации.

— Ну как, Егор Кузьмич, силы есть? — спросил Иван, останавливаясь на почтительном расстоянии от койки.

— Дышать тяжковато, барин… И в голове мутно, — просипел старик, не поворачивая головы.

— Это от болезни. Пройдет.

— Доктор, мне бы домой… Предупредить жену, что задержусь у тебя тут.

— Мы предупредим. Слушай, Егор Кузьмич, мне нужно знать очень важную вещь. С кем ты виделся, с кем говорил после того, как рука болеть начала? Кто к тебе в дом заходил? Может, ты к кому ходил? Вспоминай.

Егор Кузьмич поморщился, вглядываясь в потолок, словно ища там ответы.

— Да кто ж ко мне, старому, ходит-то… Изба на отшибе. Ну, как рука разболелась, намедни, это… соседка, Матрена, заходила. Молока принесла. Руку-то я уж тряпкой обмотал, не видела она ничего. Ну и сам на базар когда ходил, тоже пару человек видел.

— Говорили с тобой? Близко подходили?

— Говорили, а как же без этого? Просто молчать что ли? Тем более такая находка — череп… многие спрашивали. Рассказывал.

— Еще кто? На улице, у ворот? Рыбаки?

— Рыбаки… А, да. Вчера, с утра, пока на воду еще собирался, Степка-подпасок мимо бежал, коров гнал. Крикнул мне: «Дед, чего хворый?». А я ему с порога: «Да руку прищемил». Он на волах своих крикнул что-то, да и побежал дальше. Не подходил.

Иван мысленно отметил:

«Контакт отдаленный, низкий риск. Но скот… О, Боже. Скот»

— Егор Кузьмич, ты с коровами-то после того, как рука заболела, не возился? В хлеву не был?

— Нет, нет… Своего хозяйства нету, одна коза, да и ту я к соседям на выпас отдал, еще до того, как рука прихватила. С Матреной, она же и доит ее.

Кусок пазла встал на место с леденящим щелчком. Коза. Которая сейчас в стаде. Которую доит Матрена, уже контактировавшая с Фомой. Потом молоко… Дети, другие односельчане. Кишечная форма может быть. Молниеносная и смертельная.

— Ладно, Егор Кузьмич, спасибо. Теперь лежи, не ворочайся. Постарайся уснуть.

Он вышел из палаты, стараясь двигаться плавно, чтобы не поднимать пыль. Дверь закрыл за собой на щеколду.

В коридоре его ждала Аглая, читающая в его глазах все без слов.

— Матрена, соседка, — коротко бросил Иван, срывая с себя халат и отправляя его в чан с кипятком. — Контакт был. Она же доит его козу, которая сейчас в общем стаде. И Степан-подпасок, мимолетно. Нужно найти их. Сейчас же. Но не пугать.

Он посмотрел в окно. Сентябрьский вечер быстро сгущался над деревней.

— Иди к старосте. Объясни, что по врачебному делу нужно найти этих людей срочно, но тихо, без паники. Чтобы пришли они сюда, но никому не говорили зачем. Скажи… скажи, что прививку от тифа будем делать. Или витамины. Что угодно. Нужен осмотр.

Аглая кивнула, ее лицо было серьезным и сосредоточенным.

— А… а если они уже заразились? — тихо спросила она.

— Тогда мы увидим симптомы очень скоро. И будем действовать по обстоятельствам. А пока — максимальная изоляция и наблюдение. Иди. И помни про дистанцию.

Он остался один в опустевшем коридоре, глядя на загорающиеся в избах огоньки. Люди, готовящие ужин, доящие коров, укладывающие детей спать. И они даже не подозревают, что в эту самую секунду к их порогу уже может подбираться незримый, беспощадный враг, пробужденный из многовекового сна. Война уже шла. И он был единственным генералом в этой войне.

* * *

Иван Павлович заперся в своем кабинете, отодвинув чашку с остывшим чаем. Перед ним лежал чистый лист бумаги, но мысли путались, набегая друг на друга, каждая — острая и неотложная. Нужно подготовить план. Потому что вряд ли Чарушин сможет хоть что-то предложить сам. Напротив, попросить помощи у доктора. И тут нужно учесть все.

Иван Павлович зажмурился, отсекая панику. Он не имел права на панику. Он — единственный рубеж.

«Так, — мысленно проговорил он, заставляя себя дышать ровно. — Ситуация. Один подтвержденный случай. Два вероятных контакта. Высокий риск заражения скота через козу. Эпидемиологический взрывной потенциал — крайне высокий».

Его рука потянулась к перу. Он начал писать, выводя буквы резко и четко, как диспозицию к бою.

ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ ПО ЛОКАЛИЗАЦИИ И ЛИКВИДАЦИИ ОЧАГА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ

И задумался. А ведь он простой хирург, не эпидемиолог. Какой к черту план? Что он может предложить?

— Так… спокойно! — сам себе приказал он. — Другого выбора нет.

Итак, первое — это учесть немедленные меры и действия. Подтвержденный больной конечно же остается в строгой изоляции. Вход только для врачей, в полной защите. Эх, Аглаю бы оградить от этого. Не пускать бы. Да настырная, упертая. Нет, Гробовский ему этого не простит. Пусть обижается Аглая, пусть кричит — не пустит. Сам будет осмотры делать.

Второе. Выявить и доставить в больницу для изоляции и наблюдения всех контактных, с кем был Егор Кузьмич. Под благовидным предлогом — «прививка», «профилактический осмотр», чтобы панику не сеят.

«А ведь и я контактный. И Аглая…»

Третье. Дать приказ старосте, чтобы обеспечил исполнение всех приказов. Нужно дом Фомы Егорыча опечатать. Никого не подпускать. Козу, принадлежащую Фоме, немедленно изолировать от общего стада. Животное считается потенциально зараженным. Под угрозой смерти никого к дому и козе не подпускать.

Это перво-наперво.

Дальше.

Объявить карантин по всей деревне. Запрет на вывоз/ввоз скота, торговлю мясом и молоком. Ох, и крику же будет!

Потом — осмотр всего поголовья животных на предмет внезапных заболеваний, выкидышей, кровавого поноса. Заболевших животных