Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте - Арина Остромина

воду в большой кастрюле, высыпать туда концентрат, мешать несколько минут – вот и вся премудрость. В другой раз она попросила меня сварить суп из брикетов. К этому времени я уже убедилась, что паёк Никоса отличается от нашего, приютского. Но не была уверена, получал ли Никос всё это у себя на заводе или покупал на тайном рынке. Мне было интересно разобраться, но говорить об этом с Арминой я не решалась.

На следующий день я спросила Торлана, из чего готовят еду у них дома, – ведь его отец тоже начальник. Торлан удивился моему вопросу.

– Зачем тебе это? У нас мать готовит, я как-то не присматривался.

Я не могла признаться, что устроилась на работу. Дарительница Лианора мне потом объяснила, почему нужно держать это в тайне. Хоть закон и не запрещает нанимать помощников и сиделок, но власти не одобряют такое своеволие.

Во-первых, люди старше восьмидесяти бесполезны для государства, их рекомендуется отправлять в дом присмотра, где они получат необходимую заботу и не будут никому мешать. А Никос не хотел расставаться с Арминой, хотя ему уже несколько раз присылали официальные письма с требованием доставить её в такой дом.

Во-вторых, Никос тратил свои жетоны не на оплату товаров и услуг, предписанных государством, а на уход за бесполезной старухой. В-третьих, молодые сиделки тоже тратили своё время на эту неодобряемую государством деятельность. В-четвёртых, директор школы позволил своей ученице – вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности – потворствовать своеволию Никоса. В-пятых, сама Дарительница Лианора будет наказана за то, что помогла мне найти работу.

После этого разговора до меня дошло, в какую рискованную авантюру я невольно втянула людей, которые хотели мне помочь. Конечно, я никому не собиралась выдавать наш секрет.

Поэтому сказала Торлану, что в детстве, когда я ещё жила с родителями, они водили меня в гости к папиному начальнику, и я видела у них яркие разноцветные брикеты. А сейчас я будто бы вспомнила, как они выглядели, когда рисовала разноцветные схемы на уроке древней географии. Торлан поверил, задумался и сказал:

– Да, точно! Они все разноцветные.

Значит, такие брикеты – это не добыча с тайного рынка, а просто часть улучшенного пайка. В последнее время я с трудом понимала, что у нас законно, а что нет. В детстве казалось, что всё однозначно: есть текст закона, и в нём всё сказано. А оказалось, что какие-то действия могут быть «рекомендуемыми», «одобряемыми», «неодобряемыми».

В приюте я видела только серо-коричневые витаминные брикеты, а у Армины каких только не было: зеленоватые, рыжие, жёлтые, даже красноватые. Я и не знала, что такое возможно.

Пока в кастрюле закипала вода, Армина велела мне выбрать любые четыре брикета. Я взяла все разные, бросила в кастрюлю. Что тут началось! Они сразу распались на части, закружились в кипятке. Небольшие цветные хлопья, похожие на листья, как на рисунках в учебнике. А запах! Я такого никогда не встречала. Хотя, пожалуй, я поняла, что он напоминает. Когда весной у нас на дорогах пробивается травка, я всегда её рассматриваю и нюхаю, пока её не затопчут. Меня мама к этому приучила. Эти первые зелёные ростки пахнут точно так же: растениями, незнакомым миром, весной.

Конечно, и посуда у Армины была не такая, как в приюте. Похожую я видела у тётушки Марты, только попроще. В каморке, где Марта дежурит по ночам, у неё есть две чашки и две тарелки. Из чашек мы с Мартой пьём кипяток, а на тарелках лежат галеты. А когда я ходила к Марте в гости, у неё дома я видела и другую посуду. И кастрюли почти такие же, как у Армины, и даже стаканы для воды. В приюте у нас были только жестяные кружки и миски, больше ничего.

С обедами я всё усвоила за первую неделю: как варить, сколько концентрата, сколько брикетов. Но главное – как подавать! Какие тарелки для каши, какие для супа, куда класть ложки. Это я быстро запомнила. Но с чаем всё оказалось намного сложнее! В первый день Армина попросила меня подкатить её кресло поближе к плите и командовала, что делать. Мне стало смешно – я вспомнила рассказы про полководцев из учебника по древней истории. Армина заметила, что я хихикнула, и спросила, в чём дело. Я смутилась, но ответила честно. Армина ничуть не рассердилась, тоже улыбнулась:

– А что, неплохая роль! Сижу, командую, ничего не делаю сама.

Для приготовления чая она достала из шкафа две смешные посудины с носиками, чайники. Один, металлический, мы поставили на плиту и вскипятили воду. Другой, фарфоровый, надо было ополоснуть кипятком, а потом насыпать туда ароматные чёрные крошки из банки. И через несколько минут разлить по чашкам. Чашки тоже были специальные, чайные. Тонкие, с нарисованными цветами, на блюдечках. У Марты я таких не видела.

Пробовать незнакомый золотисто-коричневый напиток я боялась. Долго смотрела на него, втягивала носом воздух – пахло вкусно! Наконец сделала крошечный глоток. Необычно! Горьковатый, терпкий. Ни на что не похожий. А когда выпила всю чашку, вдруг почувствовала такой прилив сил, будто только что поспала.

Глава 16. Прогулки с Альвином

Зима прошла, дожди прекратились. Когда у нас заканчивались уроки, на улице было тепло как летом, и нам не хотелось расходиться по домам. Даже я, когда не работала у Армины, готова была опоздать на обед в приют, только бы ещё немного поболтать с друзьями. Мы бросали куртки на ступеньки и грелись на солнышке, пока на крыльцо не выходил Даритель Кириан и не разгонял нас. Однажды мы вот так сидели всей компанией, и Торлан рассказывал, как пытался написать контрольную по древней истории. Не мог вспомнить названия старых столиц, перебирал в уме разные знакомые слова, получалось очень смешно, и я весело хохотала. И вдруг заметила краем глаза, что Альвин очень внимательно смотрит на меня и не смеётся над словами Торлана. Я повернула голову; наши взгляды встретились, и я покраснела. Это было очень непривычно, и я сразу отвернулась.

Чтобы не думать об этом, я заговорила с Сарматом, на Альвина больше не смотрела. Но когда мы распрощались и разошлись, по дороге к приюту я размышляла: что это, почему я покраснела? Со мной такое бывает, только если происходит что-то необычное или неприятное. Например, ещё до того, как мы с Валитой стали союзницами, она иногда высмеивала мою походку, или её подруги прятали мою сумку с учебниками, а я стояла