"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

носить при себе. Так окончательный выбор «дамского набора» лег на самого майора и зависел от его возможностей и «творческого потенциала». И галантный офицер отнюдь не оплошал.

На обратном пути Лешаков, стоит отдать ему должное, не задал ни одного «бестактного» вопроса и даже не посмотрел лишний раз на бонбоньерку, подаренную майором. Кайзерина же прижимала к груди жестяную коробку как самую величайшую драгоценность в ее, такой нерадостной в последние дни, жизни.

А в асьенде их ждали новости. Казалось бы, всего-то два часа отсутствовали, а, гляди-ка, сколько всего успело произойти. Во-первых, в госпиталь прибыли русские товарищи. «Совьетски» – как сказал им Сташек Крей, только-только начавший ходить после пулевого ранения в грудь.

Русскими, как тут же выяснилось, были врач, две медсестры и несколько человек технического персонала – рядовые и сержанты – под командованием техника-интенданта какого-то ранга. Они составляли группу усиления, направленную в госпиталь вместе с дополнительным оборудованием и медикаментами медико-санитарным управлением Армейской группы РККА. Разумеется, этот широкий жест все оценили по достоинству, хотя некоторые – и Кайзерина в их числе – обратили внимание, что вместе с медиками в асьенду прибыли и полдюжины человек «сопровождения», присланного штабом фронта. В группу входили двое испанцев и интернационалисты восточноевропейского происхождения. Все – хорошо экипированные крепкие молодые люди, улыбчивые и как-то уж слишком подчеркнуто доброжелательные. Во всяком случае, Кайзерине показалось, что они «переигрывают», но возможно, это «говорила» ее подруга паранойя.

Итак, русские стали первой новостью, встретившей баронессу и Лешакова в воротах асьенды. Первой, но не последней, вскоре выяснилось, что под Саламанкой опять был бой, и в госпиталь доставили очередной транспорт раненых с фронта. Отсюда и суета, царившая во дворе и коридорах: все как всегда носились туда-сюда и большей частью без видимой пользы. Переделать испанцев невозможно – темпераментный народ, что с них возьмешь?!

Но и это было еще не все. На «сладкое» ей подали королевское блюдо. «Павлин в перьях» или «лань в марципанах». Впрочем, иронизируй или нет, а сообщение, что завтра в госпиталь приедет Виктория Фар, заставило Кайзерину всплакнуть вполне искренними слезами.

4. Два солдата, таверна «Маковый луг», Эль-Эспинар, Испанская республика, 21 января 1937 года, 9 часов утра

В полуподвальном помещении таверны было сумрачно и тесно. Низкий сводчатый потолок, сложенный из мелких камней на растворе, маленькие полукруглые и как бы подслеповатые окна под потолком, да и то лишь в одной из стен. Неистребимый запах вина, табака и мужского пота… По утреннему времени таверна пустовала. Хозяин неторопливо возился за стойкой, что-то переставляя там, устраивая и налаживая. Старик в ветхом пальто и шляпе с обвисшими полями пил вино – перед ним на столе стояли бутылка и глиняная кружка, да двое молодых мужчин завтракали за столиком под окном. Они ели крутые яйца, ветчину и козий сыр с серым – утренней выпечки – хлебом и запивали все это местным некрепким пивом. Между собой они почти не разговаривали, разве что обменивались порой ничего не означающими репликами.

– Пиво так себе, – сказал по-немецки один.

Он был худ, но жилист и на вид – крепок, с твердыми чертами лица и темными волосами. Глаза у него тоже были какие-то темные и сумрачные.

– Не спорю, – ответил второй мужчина, прожевав хлеб и сыр. – Но это лучше, чем ничего.

Этот был небольшого роста и очень светлый, хотя Испания успела наложить на него свою печать: соломенные волосы выгорели, белая веснушчатая кожа загорела.

– Оригинальное мнение, – усмехнулся «темный». – Главное, оптимистичное.

– Чем тебя не устраивает мой оптимизм? – спросил «светлый».

И тут зазвонил телефон.

Телефоны в этих местах все еще оставались редкостью, да и по военному времени работали не так чтобы уверенно. Но в «Маковом лугу» был старенький «Эрикссон», и последние два дня связь не прерывалась.

– Кто из вас сеньор Риклер? – спросил хозяин таверны, покричав немного в трубку телефона.

– Я Риклер, – сказал светловолосый мужчина, вставая из-за стола.

– Вам тут из штаба фронта…

– Спасибо, – мужчина подошел к стойке и взял протянутую хозяином трубку. Теперь стало видно, что он в военной форме, а на поясе – кобура с револьвером.

– Да, – ответил он в трубку по-испански. – Риклер на проводе.

– Нет, – произнес он через какое-то время, выслушав собеседника. – Никаких проблем.

– Кортеж выехал в пять тридцать утра, – сказал он тихо, вернувшись за столик. – К обеду будут здесь.

Сейчас он говорил по-немецки, но чувствовалось, что этот язык – как, впрочем, и испанский – ему не родной.

– Тогда еще по кружке? – предложил черноволосый. – Ты заказывай, а я выйду, «свистну» ребятам.

– Давай, – согласился Янек Блум и поманил рукой хозяина таверны. – Еще два пива, дон Лазаро, – сказал он, переходя на испанский. – И, может быть, у вас есть кровяная колбаса?

– Обжора, – фыркнул Курт Хениг, вставая из-за стола, и пошел на улицу.

5. Алексей Николаевич Володин, он же Федор Кравцов, он же Тео, он же дон Теодоро, или полковник Теодоро, полевой госпиталь республиканской армии в Эль-Эспинар, Испанская республика, процедурный кабинет, 21 января 1937 года, 10:20

– Разрешите, товарищ военврач второго ранга? – спросил Вересов, заглядывая в кабинет.

– Проходите, товарищ… – Кравцов покачал головой и едва заметно усмехнулся, – техник-интендант второго ранга.

Вересов вошел в процедурную и плотно закрыл за собой дверь.

Кравцов сидел за столом и что-то записывал в раскрытый блокнот. Он был одет в армейскую форму, с двумя шпалами и медицинскими эмблемами в петлицах, поверх накинул белый врачебный халат.

– Нравлюсь? – улыбнулся он Вересову и закрыл блокнот.

– Вы не девушка, – улыбнулся в ответ лейтенант, – зачем вам нравиться?

Он тоже был в чужой форме и с чужими знаками различия, но при их службе к маскараду привыкаешь быстро.

– Можно? – Вересов обвел глазами комнату.

– Нужно, – кивнул Кравцов. – Садись. Кури. Рассказывай.

В процедурной стояла обычная мебель, оставшаяся от прежних хозяев, но догадаться, в каком качестве использовали эту комнату при «графах с маркизами», не представлялось возможным.

– Спасибо, Алексей Николаевич, – имя-отчество Кравцова старший лейтенант выделил особой интонацией, но сам «виновник торжества» даже бровью не повел.

Вересов достал пачку папирос, вытащил одну, обстучал и неторопливо закурил.

– Группу «Интеллигента» выявили, – сказал он, выдохнув облачко сизоватого дыма и присаживаясь к столу.

– Уверен, что это именно он? Не ошибаешься? – Кравцов тоже достал портсигар, но закуривать не спешил.

– Не уверен, но похожи… Хотя черт их знает! – Вересов заметно нервничал, и Кравцов прекрасно понимал, почему. Операция входила в завершающую фазу, и все – буквально все – легло теперь грузом невероятной ответственности на плечи старшего лейтенанта государственной безопасности.

– Сколько их? – спросил Кравцов.

– Семеро, – ответил Вересов, –