Конан и Вольные стрелки - Валерий Федорович Евтушенко

— Пешком вам идти не придется, теперь у вас будут еще и сменные лошади. Живность в этих местах водится в изобилии, так что без еды не останетесь. А мне пора.

Кивнув Конану и Алтантуе на прощанье, он произнес длинную певучую фразу и неожиданно возникший вихрь подхватил его в свои мягкие объятия. Поднявшись вверх, вихрь умчался на юг, унося с собой Тургэна. Конан вздохнул с облегчением, так как все-таки с недоверием относился к волшебникам, но в то же время его души коснулось чувство сожаления, путешествовать с Тургэном было довольно комфортно.

Девушка, с изумлением наблюдавшая, как вихрь уносил Тургэна, когда он пропал из виду, повернулась к киммерийцу, вопросительно глядя на него.

— Выбирай себе лошадь по душе и отправимся дальше, — хмуро произнес Конан, — солнце клонится к закату, скоро надо будет искать удобное место для ночлега.

Девушка сняла со своего убитого коня седельные сумки, седло и притороченный к нему сагайдак, переседлала одного из коней туранцев и, не касаясь стремян, вспрыгнула ему на спину.

Ни мало не заботясь о вопящих во все горло и стонущих раненых солдатах, Конан вскочил в седло и двинулся вперед. Алтантуя последовала его примеру и, ведя на поводу сменных лошадей, они бодрой рысью поскакали на восток.

Через три лиги Конан все чаще стал приподниматься в стременах, озирая местность, но подходящего места для ночлега не находил. Слева вдали в закатных лучах дневного светила блестела водная гладь Вилайета, справа синели вершины Ильбарских гор, а вокруг простиралась однообразная равнина, на которой болотистые места занимали больше половины местности, хотя попадались и островки сухой почвы. По этим островкам и петляла дорога, по которой они двигались. Поняв что высматривает киммериец, Алтантуя показала рукой куда-то в сторону от дороги и огрела коня плеткой. Вырвавшись вперед, она через пять фарлонгов свернула направо. Конан поскакал за ней, поняв, что девушка знает место, где можно переночевать. Действительно, через тысячу шагов его взгляду открылась глубокая лощина, совершенно не заметная с дороги. По дну ее струился ручей, а вокруг него росли группы деревьев и кустарник. По берегам ручья зеленела трава. Для ночлега это место было очень удобное и знали о нем, по всей видимости, только обитатели здешних мест, такие как Алтантуя. Путнику, прежде не бывавшему здесь, в голову не пришло бы свернуть с дороги напротив этой лощины.

Они спустились вниз и, спешившись, расседлали и стреножили коней, отправив их щипать траву. Выбрав место у деревьев, Конан натаскал туда целую гору сухих веток, а девушка тем временем развела костер с помощью огнива и кремня, которые нашлись в кожаном мешочке у нее на поясе.

Конан присел к огню, подумав, что нужно лечь пораньше спать, но вдруг увидел, что девушка деловито роется в седельных сумках, снятых с коней. Через несколько минут в ее руках появились лепешки, вяленое конское мясо и даже небольшой бурдюк из козьей кожи, плотно затянутый кожаным ремешком. Конан знал, что в таких мешочках обычно хранился айраг — любимый напиток туранцев и гирканцев, взбиваемый из кобыльего молока. Во время службы в армии Йилдиза киммериец привык к айрагу, хотя, конечно, предпочитал пиво. Но сейчас и айраг был весьма кстати.

Только увидев еду, Конан вспомнил, что за целый день у него не было и крошки во рту, поэтому с жадностью набросился на вяленое мясо, разрывая его своими крепкими белыми зубами и откусывая по половине лепешки сразу. Изредка он прикладывался к бурдюку с айрагом, запивая сухую еду. Алтантуя отрезала от мяса и лепешки небольшие кусочки, тщательно их прожевывала и тоже время от времени делала несколько глотков из бурдюка. Утолив голод, Конан расстелил возле костра попону, подложил под голову седло и, улегшись поудобнее, уснул.

Проснулся он на рассвете, когда небо начало сереть. Костер давно прогорел, но ему было тепло, так как Алтантуя, спавшая на попоне рядом, плотно прижалась к нему во сне, обняв и положив голову ему на грудь. От движения киммерийца она проснулась и подняла голову. Ее полуоткрытый чувственный рот с алыми губками и жемчужинами зубов оказался совсем рядом. Конан, у которого давно не было женщины, не удержался и впился в них своими губами. Секунду спустя они стали лихорадочно срывать друг с друга одежду, сплетаясь в жарких объятиях…

* * *

Они продолжили свой путь, когда солнце уже подбиралось к зениту. Ехали шагом, не торопясь, почти касаясь ногами друг друга. Девушка оказалась коммуникабельной и хорошей собеседницей, сообщив киммерийцу много интересного о своем племени и здешних краях. В свою очередь и Конан, обычно хмурый и неразговорчивый, подробно рассказал ей о Киммерии, где он родился, и о своих странствиях по странам Гибории. Не стал он скрывать и последние похождения в Кофе и Туране, а также о приключениях, пережитых вместе с Тургэном. Внимательно выслушав его рассказ, девушка спросила, зачем он едет к казакам. Конан объяснил, что рассчитывает на их помощь добраться морским путем к северному берегу Вилайета, чтобы оттуда отправиться в Киммерию.

— Другой дороги у меня просто нет, — сказал он, — в Туране, Заморе и Кофе меня схватит первый же патруль.

— Боюсь, что и у казаков ты помощи не найдешь, — с сомнением в голосе произнесла Алтантуя. — Теперь они не те, что были несколько лет назад. Сидят у себя на островах и носа в море не высовывают.

— Почему? — не понял киммериец.

— Говорят, туранский флот перекрыл им выход в море, — неуверенно ответила девушка. — Вот они и не покидают Запорожки.

— Ты не знаешь, кто у них сейчас гетман? — поинтересовался Конан, несколько озадаченный сообщением Алтантуи.

— Гетмана они уже года два не выбирают, так как в походы не ходят. А старшим их коша они избрали себе какого-то Лутая, говорят, выходца из потомственных казаков.

— Лутай! — оживился Конан. — Я его хорошо знаю, мы с ним были добрыми приятелями, даже побратались как-то.

— И зачем тебе эти казаки! — с досадой и одновременно с надеждой сказала девушка. — Оставайся у нас. Ты меня спас и отец назначит тебя военным вождем нашего племени. А со временем и его заменишь…

— Нет, — рассмеялся Конан, тряхнув копной черных волос, — мирная жизнь не по мне. Мне еще надо завоевать трон в одной из стран Запада.

Девушка обиженно надула губки, а развеселившийся киммериец хлопнул ее тяжелой ладонью по изящной заднице. Алтантуя недовольно фыркнула, огрела коня плетью и поскакала вперед. Конан устремился за ней.

Примерно через три лиги дорога резко свернула в сторону предгорий и стала