Бальтазар - Вьюн

голове. Ей ужасно захотелось узнать этот ответ, но прежде… ей еще только предстояло вернуться обратно живой. Стиснув цевье своего пневматического страйкбольного автомата, который она лишь чудом не потеряла, ее взгляд стал до ужаса решительным, она, наконец, поняла, что на кону стоит ее жизнь. Она все это время будто пребывала в каком-то дурацком сне, но сейчас она проснулась и была готова бороться до последнего за свою жизнь.

Люциус внимательно посмотрел ей в глаза, она каким-то чудом даже не вздрогнула, встретившись с его золотыми… тоннелями в ад, которые словно состояли из жидкого золота. Убедившись, что она более чем серьезна, он удовлетворенно кивнул.

— Так-то лучше враг мой, — почти с нежностью произнес он.

После чего с обаятельной улыбкой кивнул, куда-то в зияющую пустоту за бортом. На секунду сердце девушки пропустило удар, чтобы забиться чаще. И все же он был дьявольски красив. Сонми, превозмогая тошноту и головокружение, посмотрела в ту сторону, куда указывал Люциус… и застыла в шоке.

Из тьмы на них надвигалось нечто. Бесформенное, огромное, сотканное из шепота тысяч голосов, звучащих на её родном языке. Она услышала голос матери, строго спрашивающей, почему она не первая в классе. Увидела лица одноклассниц, смотрящих на неё с холодной насмешкой. Поняла, что это не просто монстр. Это был её самый главный, самый древний страх. Страх не оправдать ожиданий. И он был уже здесь… и она даже не могла завизжать от ужаса, ведь Люциус все еще внимательно наблюдал за своим врагом.

* * *

Из тени, отбрасываемой грот-мачтой, за парой наблюдали два серебристых глаза. Никс сидела неподвижно, свернувшись калачиком, но её внимание было приковано не к надвигающемуся кошмару Сонми, а к самому Люциусу.

— Всё же он светлый, — пронеслось у неё в голове с лёгким удивлением, смешанным с горькой иронией.

Выращенный среди тёмных, изолированный от мира, прошедший через насмешки и попытки убийства собственной родни, но всё же… Светлый. Почему она так подумала? Несмотря на всю его показную жестокость и готовность убить, он всё же дал этой девочке шанс. Даже объявив её врагом, он не стал добивать её в момент слабости, а лишь подтолкнул к тому, чтобы она собралась. Эту искру в нём ещё не успели, или не смогли вытравить. Хотя, чёрт побери, они очень постарались.

Покачав головой, Никс с неохотой признала: Игорь был прав. Он вовремя выдернул парня из-под жерновов «воспитания» семьи Бальтазар. Правда… и цену за это заплатил немалую. Игоря не было с ними на корабле по одной простой причине. Прямо сейчас он перерождался в Кошмара. Он добровольно разорвал свою связь с фамильным источником, тем самым якорем, по которому его в любой момент могли призвать обратно в проклятое поместье. Он отказался от всего, чтобы дать внуку хотя бы призрачный шанс на свободу.

— Старый дурак, — прошептала Никс, и в её голосе прозвучала не насмешка, а обжигающая зависть.

За всю её долгую жизнь никто и никогда не жертвовал ради неё так много. Никто не ставил на кон свою вечную душу. Эта правда обжигала и вызывала щемящую, ядовитую обиду. Её серебристый взгляд пристально следил за Люциусом, который сейчас со счастливой улыбкой готовился наблюдать за битвой своего «врага».

Неужели он того стоит? Почему ради него, а не ради неё? Этот вопрос вонзился в неё острее любого когтя. Но ничего. Она выяснит, что в этом парне такого особенного. Она даст роду Бальтазар уже, наверное, десятый по счёту шанс обмануть, предать, разочаровать ее. Она уже к этому привыкла. Не было такой низости, на которую не был бы способен потомок этого рода ради своей цели. Можно сказать, что это было их главной семейной чертой.

Проведя языком по лапке, Никс тихо вздохнула и на мгновение посмотрела на Сонми почти с сочувствием. А ведь той ещё повезло, что она столкнулась с Люциусом, а не, скажем, с его сестрой. В ином случае от девушки уже давно бы и мокрого места не осталось. Современные маги и ведьмы плохо понимали, какими на самом деле монстрами были Древние Семьи. Все без исключения. Когда твой предок помнил времена, когда ходил в крестовые походы жечь иноверцев, трудно было ожидать от их потомков чего-то человечного.

Если бы эти Древние Дома не ненавидели друг друга лютой ненавистью, у алхимиков не было бы ни единого шанса. Но те сыграли свою партию с пугающим изяществом: стравили магов между собой, а потом руками простецов захватили власть. Слишком уж грамотно для вечно жадных до злата алхимиков. Кто-то явно стоял за кулисами. Кто-то могущественный и пугающе расчетливый.

— Игра древних богов… или же просто Древних?' — хмыкнула про себя Никс, нервно поводя кончиком хвоста.

Но это все пока не имело значения. Кто бы ни вёл эту игру, он ещё себя покажет. Сейчас для неё было важнее другое: найти того, кто наконец вернёт ей то, что у неё украли. Она всё ещё надеялась, что этим «кем-то» окажется Люциус. Или его дети. Она всегда надеялась, проклиная тот день, когда впервые связала свою судьбу с родом Бальтазар.

Глава 9

Глава девятая. Смейся страху в лицо Сонми.

— Пли! — кричу во все горло, разворачивая корабль бортом для атаки.

Страх Сонми приближался, он походил на облако из тьмы, в котором плавали лица людей. Они что-то говорили на незнакомом мне языке, насмехались, выказывали презрение. Глядя на все это в моей голове зародилась мысль, что наши страхи с этой девчонкой могут быть схожи. Это открытие заставило меня замереть на долю секунды, после чего я вернулся к рулевому колесу. Крутанув его, я приказал гоблоте заряжать пушки.

— Бам! — прозвучал залп из десятка орудий.

Парящие в дымке головы стали лопаться, словив заряд картечи в упор, но страх все еще был слишком силен, я бы мог его победить, но это испытание Сонми, а не мое. Именно она должна преодолеть этот страх, сделать частью своей силы, принять его. Иначе он вновь вернется, и вместо силы подарит лишь слабость. И хоть я сам не собирался тратить и гран силы, но управление кораблем и пара команд гоблоте и не потребуют от меня ничего. Страх будет немного ослаблен, что даст моему врагу чуть больше шансов побороть его.

Меж тем Сонми вытащила свою причудливую пушку, открыв яростный огонь по приближающемуся врагу. Магические снаряды взрывались фиолетовой дымкой, словно окуная в кислоту ее